— И чего? Совсем сказать нечего?

Данька задумчиво пожал плечами.

— Да вроде нет… если только я бы ещё озаботился обязательно заняться максимально активным освещением всей нашей будущей операции в прессе. У нас же в Европке что ни государство — так «уважаемый партнёр», которому нам в карман насрать — самое милое дело. Так что стоит только нашим войскам хоть шаг за пределы казарм сделать — как нас всех тут же начнут грязью поливать.

— Это уж точно,- вздохнул Николай.

— Ну и вот. Чтобы это дело хоть немножко ослабить — стоит на опережение действовать.

— И как же?

— А сразу начать бюллетени всякие выпускать о зверствах поляков. И о нарушении ими не только законов войны, но и всех мыслимых заповедей — как христианских, так и просто человеческих… Тем более, что, судя по тому, что я услышал — тут ни придумывать, ни приукрашивать ничего не надо. Это ж надо было придумать — такие зверства творить! Хуже фашистов!

— Кого?- удивился император.

— Долго рассказывать,- отмахнулся бывший майор.

— А я уже и не тороплюсь,- осклабился Николай.- Так что давай-ка садись и вещай. Всё что вспомнишь. И не только про прессу. А чего из этого использовать — я уж сам как-нибудь решу…

Они проговорили ещё около часа, после чего настало время идти на завтрак. Император слушал его очень внимательно и, даже, задавал вполне вменяемые вопросы. Ну да про важность информационной войны Даниил начал задвигать ещё во времена, когда они были совсем юными, и добился в этом кое-каких успехов, свидетельством чему была хотя бы та пресс-конференция, которую дал юный Великий князь Николай сразу после битвы при Ватерлоо… Впрочем, сам бывший майор про эту самую информационную войну знал весьма мало. Так — общие сведения и какие-то крупицы, которые вычитал во всякой публицистике. Со вполне понимаемым уровнем достоверности… Вследствие чего озвученные им рекомендации были довольно примитивны — настойчиво вести пропаганду, стараясь врать поменьше, а публиковаться почаще, очернять противника, ржать и ехидничать над его собственными обвинениями вместо того чтобы отвергать их или пытаться оправдываться и мазать грязью не только врагов-поляков, но и работающих на них пропагандистов из других стран. Даже если они пока ещё считаются дружественными. Ну и не ограничиваться только лишь грязью…

Так что Даниил выдал всё, что помнил. И, похоже, его слова произвели достаточно сильное впечатление. Потому что всё время завтрака Николай пребывал в весьма загруженном виде, временами задумчиво поглядывая на бывшего майора, отчего Ева Аврора, так же присутствующая за столом (и бывшая здесь единственной женщиной, потому что императрица была очередной раз беременна, и эта беременность протекала не очень легко), время от времени бросала на мужа встревоженные взгляды… а в конце трапезы выдал:

— А знаешь — я решил назначить тебя старшим воспитателем к Сашке.

— Чего⁈- изумился Даниил.

— Того,- передразнил его тут же повеселевший Николай.- Пора моего парня по нормальному обучать. И я так думаю, что лучше тебя с этим никто не справится…

— Кхм,- откашлялся Данька.- но я, как бы…

— Ничего — справишься,- отрезал император.- В Польшу я тебя всё равно не пущу. Нечего тебе там делать… А вот над планами строительства железных дорог тебе стоит хорошенько подумать. Ну куда это годится — железные дороги строим более всех в Европе, а войска к западным границам всё равно приходится пешкодралом отправлять?

Данька слегка понурился. Нет, особенной вины он по этому поводу не чувствовал. Как не напрягайся — железную дорогу к западным границам за это время построить было невозможно. Максимум от Питера до Риги. Или от Москвы до Минска. То есть именно или-или. Да ещё и не параллельно с Александровской, а вместо… Но вот окупить ни первую, ни вторую в ближайшие десять лет никак не получилось бы. Да что там окупить — даже содержать было бы не на что! Ну нет по этим направлениям грузопотока, сравнимого с тем, что между Москвой и Питером. Сейчас основной поток грузов перевозится по рекам и морям, и вся логистика выстроена именно под это… Да и другие мысли по поводу железных дорог у него витали. Страна-то большая, а дорог нету. Никаких, не только железных. Одни направления… Вместо дорог в лучшем случае реки. Но они зимой замерзают. А зима здесь пока долгая и заметно более холодная. То есть навигация по рекам севера и центра России длится максимум полгода. А в многих местах и того меньше. Поэтому товарообмен как между регионами, так и с заграницей — очень далёк от возможного. Да и общая связность страны так же весьма слаба… Поэтому Данька собирался в первую очередь строить железные дороги между севером и югом, а также на восток — на Урал, в Сибирь, и далее. Сибирь-то заселять надо. И Приморье… Мало ли что его пока ещё и нет — будет[4]! Тем более что грузопоток по этим направлениям был и весьма значимый. Уральский металл аж в Англию поставлялся, правда пока именно что по рекам, но первая ласточка в виде Уральской горнозаводской дороги там уже взлетела. А тут вон оно что вылезло…

— Дороги пока надо строить там, где они себя окупить могут. Ну или, хотя бы, содержать. То есть, где грузопоток нормальный… Ну в крайнем случае там, где дороги смогут сделать его нормальным. А если только на военные нужды ориентироваться — так только хуже будет. Потому что все деньги, что можно было на армию пустить — на дороги уйдут. Да и их не хватит. Так что и дороги без содержания в конце концов обветшают и развалятся, и армия.

Николай в ответ на это заявление раздражённо сверкнул глазами и махнул рукой. На этом тот разговор и закончился. Вот так он и стал воспитателем старшего сына и наследника императора…

Когда Даниил вошёл в комнату с игрушечной железной дорогой Александр уже поставил паровозик на рельсы и, всё так же высунув язык от усердия, аккуратно подцеплял к нему головой вагон игрушечного состава. А рядом с ним виднелась склонённая головка его старшенькой — юной графини Николаевой-Уэлсли. Ну да она, даром что ещё мелкая совсем, всё