Да, жестковато вышло. Людей его вроде бы не убили, но псом звал князя, кинжалом угрожал, ухо и нос отрезать грозился. Винил в том, что от Шуйского смуту мне принес в войско.

— Так вот. Он с ними. Они за Гермогена стоят. И, куда он, туда и они. Веру православную чтут. Люди… Христолюбивые.

Вот эта вот пауза очень мне не понравилась. Говорила она, что да, люди-то в целом за церковь, за православие, но, видимо, не только от души, а потому что выгодно им так. Без благословения Гермогена, судя по всему, силы их и влияние сильно пойдут на спад. А может быть, Мстиславский с ляхами, якшающийся и с татарами, им, противостоит в некоей подковерной борьбе.

Чем они лучше то? Магнаты, олигархи, если в более близкой мне терминологии?

Только тем, что с церковью заодно? А по причине то какой?

Но, с иной стороны, если посмотреть, это же отлично. Мстиславский ляха на престол тащит. А эти люди за веру готовы. А на что?

Я погладил подбородок.

На что, готовы? Говорить нужно с этим пленником моим, Долгоруковым. Уверен, не будь Шуйского, все они тут же против нового ставленника Мстиславских выступят. И это хорошо. А вот пока на троне царек Василий — все будет не так замечательно, как хотелось бы.

— Государь. — Произнес Романов. — Зять мой, Лыков-Оболенский, что Мстиславским служит, он… Дружен с Долгоруковым, а тот с Шереметьевым дружбу водит.

— Так…

Это же сущий клубок змеиный. Все они, черт возьми, друг другу друзья, а пока они вот так дружат — от яда люди умирают. А еще земля Русская страдает от интриг этих всех и заговоров. Жуть. Сколько же из-за сговоров народу-то померло.

— Шереметьев на Волге воевал. — Это Ляпунов слово взял. — Он в Нижнем Новгороде был. А там сила большая. Ее бы к нам. — Вздохнул, не ведал, что Нижний к нам клонится. — Но сейчас. Уверен, в Москве он.

Нижний!

Кривая ухмылка исказила мое лицо, уставился я на него прямо как зверь, отчего Прокопий занервничал и замолчал. Но, дело-то было не в нем. Думал я, вспоминал.

Когда же ты, Путята Бобров, войско ко мне приведешь? Месяц уже прошел вроде как. Но в Воронеже на прямой вопрос мой сказал: ты, что за месяц не управишься. Говорил два. Но на это уже я тебе сказал, что раньше нужно, раньше решится все.

Если два — то поздно будет.

А от них ни гонца, ни слуха. Оно понятно, гонцов то куда слать? Мы же в походе. Они не знают точно — где мы. Может, и к Дедилову, и к Ельцу, и еще куда гонцы-то пришли. А нас догнать — тяжело. Я же темп очень высокий взял. Клушинскую битву предотвратить хотел.

Вышло.

Только теперь еще сложнее все стало.

Нижегородцы бы сейчас, да даже если через неделю, дней через десять явились бы — в самый раз. Силы у них крупные, свежие. Недаром второе ополчение смогло-таки ляхов из кремля московского выбить. Конечно, там тогда не только нижегородцы были, но и люди из других городов, но… Все же это мощная сила. Думаю, как бы не удвоила она мои возможности.

А это уже и Жигмонта бить можно!

Поднялся я, вгляделся в бойцов, заговорил.

— Значит так, собратья. Ты, Прокопий Петрович, пишешь Голицыну. Да всем троим! Утром гонцов пошлем. Завтра из обоза вытаскиваем Долгорукова и с ним говорим.

Все согласно закивали.

— Дальше. Прокопий Петрович, говорил ты, что в войске московском рязанцев много.

— Да, так и есть. Если… — Он вздохнул тяжело. — Если не побил ты их в вылазке своей, господарь.

Это да. Я же не знал, кого в авангарде разбил.

— Надеюсь не на них удар пришелся. Кто там у тебя из доверенных лиц?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Сложно, мы же связь особо-то не поддерживаем. Гонцами-то, пока в походе я был, не обменивались. Надеюсь, брат мой, Захарий. Я ему поручал в Москве остаться. Но теперь молюсь, чтобы двинулся он с войском.

— А главный кто?

— Так, кого Шуйский поставит. — Ляпунов выглядел озадаченно.

Получается полковника выбирал царь. М-да. А как он собирался руководить бойцами, которые ему не доверяли? Как авторитет заслужить? Только тем, что ты царем поставлен? Ох уж эта местническая система, одна беда с ней.

— С боярами, что при царе близко сидят, вроде разобрались. — Я улыбнулся. Действительно хорошо, как-то быстро даже вышло. Уставился я на еще двоих, явившихся на совет. Казацких бывших атаманов, а теперь моих полковников. — Что вы казаки, скажете?

Народ опешил. То, что я к двум этим людям обратился, удивило многих. Да и самих Черешнского и Межакова, видел, что вверг я в некоторое замешательство.

* * *

В 95-м его предал и убил лучший друг, но он не умер, а стал школьником в нашем времени.

ВТОРОГОДКА

Вышел 6й том: https://author.today/work/519009

Убийце и предателю не позавидуешь, его жизнь несётся по наклонной, но этого недостаточно! Предстоит разделаться со всей преступной группой. И схватка будет жёсткой. Не на жизнь, а на смерть!

Том 1 здесь: https://author.today/work/470570

Глава 7

Казаки выглядели растерянными. Прочие представители моего офицерского корпуса, да и остальные собравшиеся, даже телохранители, хоть и за спиной они у меня были, уверен — смотрели на них.

Ситуация выглядела напряженной.

Решил я конкретизировать, почему обратился к этим людям.

— Спросить хочу, чтобы понять. — Начал издалека. — Дворяне и бояре за Царя бьются, за землю. С нее же все мы имеем. Она нам, как мать родная. Стоят за то, чтобы лад на земле нашей был и по закону все. За порядок, за веру православную. Как я мыслю. Ну и за привилегии, потому что дворяне, они люди военные, не холопы, не крестьяне, не духовенство, а воинское сословие, призванное землю от врага, оборонять. — Улыбнулся им. — А вы то, за что? Что важно для вас, казаки? Услышать хочу. Потому что как в Москву мы придем, как Собор Земский соберем, вопрос же встанет, как жить нам дальше, всей Русью.

Здесь был закинут крючок, удочка.

Я понимал, что казаки донские, а тем более запорожские, которых, правда, среди моих людей было очень мало, не совсем… Да даже совсем не люди государевы. Однако у них есть свои интересы. Из истории я кое-что понимал, как-то мыслил. Но хотел услышать мнение этих людей.

Добавил.

— Понять вас хочу. Услышать беды ваши и чаяния. Чтобы после Смуты, как мы ей конец