– Ой, щедро, – не без насмешки подцепил услышавший Степаненко[32] из алелюхинского звена. – Видáли мы, как «Либерейтор» ракетой сшибло. Те глазом не моргнули, вжик – и посыпались! Но, говорят, очень ценный и невосполнимый ресурс эти ЗУРы. Видать, наши шкуры менее ценные. Меняем шкуры на ЗУРы…

– Так, разговорчики, – вмешался командир авиагруппы Покрышев, явно повторяя уже обговоренное. – Сами же видели, в каком состоянии зенитки на наших линейных? На «Кронштадте» так вообще всё в хлам, а тут такое подспорье. Тем более ударят они по эшелону выше, где будет следовать эскорт – по истребителям. Так что берём, что дают.

Довожу ещё раз: наверх, пока работают зенитными ракетами, не соваться – попадёте под раздачу. Слушать эфир внимательно. Внимательно – позывной «Кондора».

И ещё, не преследуйте отстрелявшихся. Пусть уходят. Не зарабатывайте себе дешёвые очки. Сбросившие бомбу или торпеду угрозы кораблям уже не представляют. Японцы вон, слышали ж все, как на этих граблях сплясали, просрав четыре своих авианосца.

– Справились с американцами, задавим и этих.

– Ты смотри, как бы искупаться в ледяной водичке не пришлось.

– Во-во, не зарекаемся, мужики. Кстати, не забыли? Собьют, окажетесь в море, будут спасать с вертолёта – следите, чтобы конец верёвочной лестницы или люльки обязательно обмакнулся в воду. Хватайтесь только опосля этого, иначе можно получить хороший удар током статического электричества.

* * *

Отлаженная процедура взлёта заняла несколько минут. Неполные три десятка машин, уже в воздухе набирая высоту, собирались поэскадрильно, разбиваясь звеньями, ложась на курс, не спеша, на крейсерской скорости – времени покрыть сорок с лишним километров для выхода на рубеж у них было вполне.

«Чапай», выбросив в воздух истребители, тут же отвернул вслед за линейными кораблями.

Точки соприкосновения

Для англичан – находящегося на оперативном острие авианосного соединения – локализация местоположения советских рейдеров далась не прямыми действиями ведения круговой воздушной разведки, а совокупностью мер, косвенно дополнивших друг друга.

Во-первых, просчитав очевидность маршрута русских, аналитики штаба, не смущаясь весьма расплывчатой формулировкой, продолжали утверждать: «Они должны быть где-то поблизости».

Второй пазл внесла служба радиотехнической разведки. Спонтанно регистрируя работу посторонних радиолокационных станций с разных направлений (сигналы эффектом дифракции и переотражений распространялись далеко за радиогоризонт), предугадать искомый источник хорошо обученные специалисты были вполне способны. По крайней мере, предоставив начальству рекомендательные выводы с уже более точными координатными привязками.

Службе радиоперехвата даже удалось засечь какие-то переговоры русских. Правда, на запрос с мостика о пеленге радисты ответили, что «частота плавает, пеленг берётся неточно, но… где-то рядом».

Два пропавших разведывательных самолёта на обозначенных румбах окончательно дали то нужное подтверждение и сектор, где находится враг.

Возглавлявший авианосное соединение контр-адмирал Филип Вайен прекрасно понимал, что навигационные данные по-прежнему остаются приблизительными, точное место советской эскадры просчитывалось обобщающей оценкой. И что следовало бы произвести доразведку, однако…

Вайен считал, что времени у него на лишние телодвижения нет, подозревая, что одним разом дело не образуется, и что запланированный воздушный удар придётся повторить – возвратившиеся самолёты надо будет снова заправить, перевооружить, а это время, время, тогда как день в северных широтах короток. А назавтра погода вновь может испортиться.

* * *

В 11:45 британские авианосцы развернулись на ветер, и первые из сгрудившихся в корме палубных машин побежали на разбег.

Процедура взлёта неоправданно растянулась, невзирая на то, что использовалась так называемая экономичная схема – с отсрочкой для истребителей эскорта, с тем чтобы избавить их от необходимости кружить над соединением и жечь горючку в ожидании очерёдности остальных эскадрилий.

Первыми поднимали ударные самолёты: штатные «Барракуды» HMS Formidable, большей частью из-за низких лётных характеристик используемые предпочтительно в качестве пикировщиков. Нагруженные одной 1600-фунтовой бронебойной или тремя 500‐фунтовыми бомбами[33], они медленно взбирались на эшелон 16 тысяч футов (пять километров). Следом и параллельно с палубы «Индефатигейбла» оторвались торпедоносцы, этим высоко подниматься не требовалось.

Более скоростные истребители нагоняли всех уже на дистанции следования, общий сбор осуществился на марше, формируя отдельные и сводные группы. И как бы там контр-адмирал Филип Вайен не загадывал с оговоркой, что потребуется провести повторный налёт, в первый он вложил всё и всего по максимуму, рассчитывая на комбинированный, но цельный удар. Вплоть до того, что предпочёл усилить атакующие силы лишними истребителями эскорта, оставив в воздушном патруле подле авианосцев почти номинальное прикрытие – всего шесть «Сифайров».

Собственно, не особо и рискуя, свидетельства американцев с «Беннингтона» упоминали о безуспешной контратаке русских лишь восемью палубными пикировщиками, два из которых они вроде бы как сбили. И вряд ли советский малотоннажный авианосец в плане ударников располагал чем-то бóльшим.

«А коли так, встречный налёт нам не грозит. Вряд ли они позарятся отправить то малочисленное, что у них осталось, против наших бронированных палуб», – рассудил стоящий на мостике авианосца командующий соединением.

Его сейчас едва ли не больше беспокоило мизерное количество кораблей эскорта, на которые в преддверии большой линейной драки раскошелился адмирал Мур, выделивший всего четыре эсминца и ни одного крейсера. Всё то время, пока проводились взлётные операции, авианосцы, вынужденные выдерживать строгий курс, оказывались в очень уязвимом положении для атаки из-под воды. Всё ещё рыскающих в океане недобитых нацистских субмарин никто не отменял.

Наконец два тяжёлых корабля, выписав четырёхрумбовую дугу, вновь развернулись, в этот раз вслед ушедшим самолётам, набирая доступно полный ход в целях сократить по максимуму расстояние, чтобы повысить шансы для тех возвращающихся экипажей, машины которых, возможно, будут повреждены в ходе сражения.

Провожая взглядом взлетевший последним торпедоносец, задержавшийся из-за каких-то неполадок в двигателе, Вайен ещё подумал, что это знáковый момент для Королевского флота:

«Наша палубная авиация, наверное, впервые полновесно и самостоятельно выступает против именно авианосных сил противника. Да ещё и далеко в открытом океане»[34].

И подивился превратностям судьбы – назначенный командиром 1-й эскадры авианосцев Королевского флота в составе Восточного флота, он должен был отправиться на Тихий океан в рамках союзных операций против Японии. Авария в машинах «Формидэбла» задержала и его, и корабль в Гибралтаре.

А теперь всем им предстояло сразиться с русскими.

«Воистину с безумными русскими, коли они отважились бросить вызов британскому флоту», – контр-адмирал слышал, как со сдерживаемым возбуждением переговаривались за спиной офицеры штаба, оценивающие шансы на быстрый успех – армада в небе выглядела внушительно.

Их уверенность стихийно передалась и Филипу Вайену.

* * *

Можно было признать, что к концу 1944 года (практически к концу войны) британская палубная авиация, наконец, обрела боевую