И умею же я находить себе врагов! Но нельзя не защищать того, кому обещал защиту. Защищать ту, которую со всех сторон пинают и с которой требуют. Теперь только я буду с нее требовать. И потребую, наконец. Не нужно мне приворотное зелье.

* * *

Артамон Сергеевич Матвеев не спешил покидать Кремль. Предлог для этого у него имелся. Ещё даже не начались восстановительные работы в той усадьбе, которую боярин занимал до своей ссылки.

Её не сожгли, её не ограбили. Скорее всего, потому, что и грабить там уже было нечего. Однако бунтовщики изрядно потрудились над тем, чтобы насолить Матвееву. И окна выбиты, И двери повыломаны. Внутри усадебного дома кое-где были дыры и щербины от пуль. Одна из ватаг бунтовщиков как-то целую ночь бражничала в усадьбе Матвеева.

Вот только, если бы действительно Артамон Сергеевич захотел съехать из Кремля, то и без посторонней помощи нашёл бы, куда податься. Но, в отличие от князей Ромодановских, Матвеев предпочитал оставаться в сердце России, в Кремле, и, как тот кукловод, отсюда дёргать за ниточки.

Словно паук, именно здесь Матвеев принялся плести паутину.

— Отчего не пришёл по первому зову моему? — строго спрашивал боярин Матвеев.

— Служба. У полковника не забалуешь, — нехотя отвечал Игнат Бушуев.

— Ну? Сегодня допрос Софьи случился? Сказывай, об чём говорили! — потребовал Матвеев.

От боярина Матвеева не скрылась неуверенность Игната. Придворный шут и вовсе в последнее время вёл себя странно. Артамон Сергеевич уже начал подозревать, что Игната кто-то перекупил.

Впрочем, Матвеев держал шута не благодаря деньгам. Немало общего связывало этих двух людей в прошлом. Даже та великолепно сыгранная интрига с царём Алексеем Михайловичем, когда ему подсунули молодую красавицу Наталью Кирилловну Нарышкину, не обошлась без Кульгавого Игнатки.

— Я должен выказать подозрение в твоём предательстве? — строго спрашивал Матвеев. — Али напомнить тебе чего?

Боярину не нужно было договаривать. Компромат на Игната у Матвеева имелся. Было дело…

— Полковник ведёт дела зело споро. Порядок выставил таков, что все у него бегают… — заговорил Игнат. — Не ведаю я, чтобы кто так справлялся. Работы сделано столь много, как и за месяц не справиться. А бумаги переведено так, что скоро к Кремле и бумаги не будет.

— Про Софью, пёс шелудивый, сказывай! — взревел Матвеев. — Неча мне зубы заговаривать. Я, коли они болят, рву зубы. И тебя вот так, с корнем, коли артачиться будешь.

— До допроса царевны полковник подошёл с лукавством… — нехотя, словно с трудом выдавая каждое слово, говорил тогда тот.

По сути, шут о многом и не знал. И не потому, что растерял свои навыки видеть и думать. Он специально не хотел узнавать ничего тайного, чтобы это тайное не рассказать Матвееву.

— Что? Оставил Софью без трапезы? — спросил Матвеев и рассмеялся. — И как тут не поверить, что в Стрельчине кровь царская? Кто же на такое преступление пойдёт? И мать его я видел. Справная жена, пригожая и в старчестве.

Игнат молчал. Потребовался ещё один окрик от Матвеева и уже конкретные угрозы, чтобы он продолжил.

— На Хованского все ссылаются.

— Что? Живой он? — возбудился Матвеев.

— Того не ведаю, — солгал Игнат.

— Так проведай, уды твои гнилыя! Сказывай дале!

— Из допроса выходит, что Софья Алексеевна не была головою бунта. Токмо и вовремя его не остановила. Стала это делать опосля, — выдавал полуправду Игнат.

Шут понял, что полковник Стрельчин хочет идти на соглашение с Софьей Алексеевной и с Василием Васильевичем Голицыным. О чём именно Егор Иванович хочет договориться, было неясно. Для Игната же было понятным другое: этот молодой полковник затевает собственную игру.

И как же сейчас хотелось Игнату Бушуеву находиться не в палатах Матвеева, а рядом с полковником. Рядом с Анной, с той девицей, что стала для бездетного и неженатого Игната словно дочерью родной. Как же щемило седрце старика это предательство!

Но вместо того теперь он вынужден быть с Матвеевым.

— Значит, в монастырь Софью? — задумчиво сказал Матвеев, когда Игнат ему в целом описал картину происходившего в кабинете головы следственной комиссии. — Иные сие поддержат. Царственной крови проливать никто не желает.

Ни слова не прозвучало о том, что это Стрельчин выдвигал условия, и что полковнику будет с того выгода, если Софья Алексеевна отправится в заточение в монастырь.

— Токмо лишь быть в монастыре, но без пострига — сие не лучшее. Постричь в монахини потребно Софью Алексеевну, — размышляя, говорил Матвеев. — И ты на то Стрельчина подбивать станешь.

Игнат поклонился. Он уже понял, что настаивать и спорить бесполезно, а если крепче убеждать полковника в необходимости пострига Софьи Алексеевны, то Егор Иванович уж наверняка всё равно сделает по-своему.

— А что Милославские? Какие показания они дают? — всё-таки удовлетворившись ответами по допросу Софьи, спрашивал Матвеев.

— Ивана Милославского полковник не думает привлекать по делу бунта. Зато он уже собрал немало свидетельств казнокрадства со стороны былого державного казначея, — доложил Кульгавый. — Судить за это желает Думе Боярской предложить. Там вельми много денег пошло на Милославских, мимо казны.

Матвеев преобразился, даже встал со своего стула. На лице боярина заиграла улыбка. Артамон Сергеевич как раз вступал в должность державного казначея. Так что ему были позарез нужны свидетельства преступной деятельности своего предшественника.

Матвеев пока только догадывался о хищениях из государственной казны, а если и были у него факты, то сплошь незначительные. Если у полковника есть что-то большее… Впрочем, тут боярину удалось подавить свою радость.

— Ну, о том, что есть у полковника на Ивашку Милославского, я со Стрельчиным сам поговорю. И правильно ли я уразумел, что Стрельчин у государя тебя выпросил? Что ты вольный нынча? — сказал Матвеев, буравя взглядом пожилого придворного шута.

Игнат прекрасно понимал, что если боярин Матвеев захочет, то можно переиграть даже и царское слово. Однако Бушуев думал ещё и о том, что Артамону Сергеевичу позарез нужны люди рядом с полковником.

— Добро же. Будь подле него… — Матвеев вновь изменился в лице, стал строгим. — Отчего девка твоя не отрабатывает? Стрельчин всё никак в блуд не ударится.

Словно ножом провели по сердцу Игната. Вот и Анне нужно лгать Егору Ивановичу. А ведь девица влюбилась в мужественного, молодого и красивого полковника.

Если бы Игнат действительно задался целью, чтобы Анна возлегла с полковником, то так оно было бы. Белены какой