Постепенно его ставили ассистировать на операциях. Он обычно заранее предвидел ту или иную проблему и предупреждал хирурга. Через это уже через полгода он стал известным ординатором, которого уважали коллеги-хирурги за профессионализм и точную диагностику проблем. Потом ему начали доверять несложные операции под надзором более опытных коллег. Он спокойно оперировал межпозвоночные грыжи и аневризмы. Для него там не было ничего сложного. Технику он освоил быстро, а вся картина патологии была для него полностью открыта. Через год ординатуры он стал почти что действующим нейрохирургом. Правда досрочно заканчивать ординатуру ему не позволили правила Минздрава. На его 25-летие в мае отчим подарил ему раритетную книгу издания начала века — «Краткий курс тибетской медицины». Он был очень доволен отзывами коллег по цеху и видел во Владе своего последователя. Влад понимал, что это раритет, но он спокойно относился к этому и даже ее не открыл. У него и так был бешенный режим работы и он делал по две, а то и три операции в день. С моргом он давно простился — просто не стало времени. Денег ему хватало и так, хотя работа была адова, а компенсация так себе. Но если он станет настоящим нейрохирургом, то сможет себе позволить многое. Летом все главные хирурги разъехались по отпускам, а Влад работал как заведенный. Счет его операций уже перевалил за 200 и не было ни одного летального исхода. В его коллекции аур уже насчитывалось более тысячи образцов. Вахтанг Георгиевич ему обещал закрыть его ординатуру до рождества, потому как считал его уже полноценным хирургом. Такое Минздрав мог принять.

Он восстановил дачу в Опалихе и жил преимущественно там. Старый дачный поселок не походил на коттеджные поселки нуворишей новой волны. Он был на отшибе от Новорижского шоссе, которое было вечно забито машинами. Его вполне устраивала электричка. Покупать машину в Москве это сумасшествие. Штрафы за неправильную парковку сыпались как из рога изобилия. В центр совались либо таксисты, либо блатные правительственные номера, которые никто не штрафовал. Цена часа парковки в центре была равна трем обедам в их столовой, которая и так не баловала гуманными ценами. Зато в Москве в центре почти пропали пробки. Так что он доезжал на электричке до Рижского вокзала, а там брал такси. Благо оно стоило недорого — до Склифа было ехать всего ничего. Обратно он всегда ездил на метро. От Сухаревской до Рижской всего две станции. А там опять электричка — зеленый друг, как его прозвали областные жители за цвет вагонов. Но цвет вагонов поменялся на более веселый, а название так и осталось.

Так в одну пятницу вечером он приехал на свою платформу, зашел в местную «Монеточку», где купил батон, сметану, хлопья на завтрак, молоко и полдюжины яиц. До дачи ему было идти минут пять-семь. Зайдя в дом он скинул туфли и переоделся в домашку. Его встретил огромный кошак, которого ветеринары определили как сибирского кота, сделав ДНК анализ. Его Влад подобрал на улице котенком, который вырос до монстра весом чуть ли не в 12 кило. Он получил имя Титус, потому, что мама ему сказала, что у кошака в имени должен быть звук С. Не зря типа их подзывают кис-кис. Влад в это не верил, но маму послушался. Правда частенько он его обзывал Тит Титыч. И кот отзывался на оба имени. Ему было все равно. Лишь бы кормили.

Титычу он насыпал его любимого сухого корма и пошел готовить себе ужин. Он поставил подогреваться харчо и быстро соорудил испанскую тортилью с зеленью. Перед харчо он решил хапнуть рюмку водки. Завтра не работать и можно будет поспать. Он вынул бутылку мятной водки из холодильника и налив себе граненую рюмку, немедленно выпил. Водка провалилась удачно и харчо было божественно острым и горячим. Тут же все заев тортильей он откинулся на спинку стула и захотел кофе. У него был навороченный аппарат, но все-таки он взял турку и сделал кофе по-турецки. Сладкое он не любил и потому налил себе на палец скотча и сел к телеку. Обычно он его не смотрел, а использовал как монитор для снимков или для компа. А сейчас он просто тупо смотрел в экран считывая новости. После новостей он решил вырубить телек и лечь спать.

Глава 4

По прилету в Москву Влад все-таки позвонил диспетчеру и вылетел в Магнитогорск. У него Проснувшись он не стал завтракать, а просто заварил себе крепкого чаю и сел за комп. Его интересовала прижизненная цитоархитектоника мозговых полей. Посмертное он уже все, что нашел изучил. Всего зрительных полей было три, а подполей еще примерно тридцать. Все что он пока встречал — это МРТ срезы, но они его не устраивали. Слишком грубые срезы. Идеально было бы воксель-на-воксель-на воксель. Но пока такой аппаратуры не было. Тогда он прикинул сколько у него есть денег решил попробовать заказать такие исследования. Все-таки он был не технарь. Посоветовавшись с другом-Лехой он разместил несколько объявлений на такие исследования, обещая финансирование, на сайтах, популярных у мастеров по железу. А именно инженеров-электронщиков. Хотя и понимал, что все в мире взаимосвязано и чудес не ожидал. Потом он решил поехать навестить Анюту с мамой и отчимом. А то давно не виделись.

Последнее время они нечасто выезжали на дачу. У Бородина был прием в Академию и он стал наконец член-корреспондентом АН России. Предпочитали отдыхать дома. Семья занимала этаж в четырехэтажном доме в Староконюшенном переулке, где жили еще скульптор Бурганов и архитектор Уткин. Первый же этаж занимала частная контора нотариусов и адвокатов братьев Мейснеров. Туда-то и подъехал Влад на такси. Бородины жили на третьем этаже, «еврейском», как шутил Бородин. Встретила его Анюта с визгом и обнимашками. Он переодел свои кроссовки в домашние туфли. В тапочках в доме Бородиных было ходить не принято. Моветон. Анюту он все время дразнил Нюркой, напоминая ей русские выверты имен. Та не обижалась, а только смеялась и в ответ называла его на польский манер ВладИславом и сеньором, памятуя о его учебе в школе Сервантеса. Так они и пикировались по — родственному. Анюта была младше Влада на 10 лет и уже скоро будет заканчивать школу. Она пока еще не выбрала куда пойдет после школы, но склонялась тоже