— Ну, пойдем, — потянула женщина Пелагею за собой. Но тут же опомнилась и остановилась. — Или тебе к барину возвращаться надо?

— Нет, Роман Сергеевич отпустил меня на праздник. До вечера могу все время с вами провести.

— Добрый он, — смахнула слезу женщина. — А Сергей Лексаныч против не будет? Он же наш барин, а вдруг осерчает на тебя?

— Я — личная служанка Романа Сергеевича, — даже с некой гордостью ответила девушка. — У господина о том и грамота есть, Сергеем Лексанычем подписанная! Для меня слово Романа Сергеича — закон, а не чье-то еще.

— Ну тогда ладно, — успокоилась баба.

Про грамоту Пелагея не врала. Старший Винокуров ее еще в первый день, как она в поместье появилась, написал и ее господину отдал. Потому-то она и не сомневалась, что сможет уехать, когда ей молодой барин приказал собираться.

Люди неспешно двигались от церкви к деревне. Детвора уже и в стайки сбилась, на ходу затеяв игру в салки. Многие обменивались новостями. Вот и мама Пелагеи делилась, что у них в деревне происходило, пока сама девушка в поместье жила.

— Агап наш недавно на границу земель в подлесок ходил — сучьев набрать, да грибы посмотреть. Этот чудак до сих пор верит, что они раньше могут повылезать. И клянется он, что волков видел, представляешь?

— Агап — тот еще сказочник, — рассмеялась Пелагея. — Если там волки были, то следы бы оставили. Кто-то из мужиков туда ходил потом?

— Ходили, но ничего не нашли. Так что, как и есть — сказочник. А Фроська то Тимофеевская, что учудила! — всплеснула руками баба. — Пообещала Матрене, что ее козел Матренину козочку обрюхатит. А тот-то уже старый! Не интересно ему на козочек взбираться. Так она его привязала к забору и давай ему наяривать, да приговаривать — что вот сейчас-то он как молодой станет.

— Прямо так и делала? — не поверила Пелагея.

— Вся деревня потешалась, на это глядючи, — заверила ее мать. — Как козлу Фроськиному это надоело, так он ее копытом промеж глаз и двинул. Ходит теперь на одну сторону косая. Ну да что мы все о нас, да о нас? У тебя-то как жизнь в барском доме проходит? Что интересного было? Али нельзя говорить о том?

— В Дубовку да в Царицын я с барином ездила, — похвасталась Пелагея. — Правду нам дядька Илья говорил — дома там в два, а бывает и в три этажа стоят! Кирпичные, каменные — каких только нет! И народу — тьма.

— А чего барину там надобно-то? — с любопытством спросила женщина.

— Так струмент покупали. Видела небось?

— Для коней-то? А то ж! Вся деревня на это диво издалече смотрела, когда они строем мимо проезжали.

— Вот. А еще — в театр господа ездили. Да потом в банк — ссуду получать. Хотят лесопилку увеличить.

— Тоже в два али в три этажа сделать? — ахнула Анна, как звали мать Пелагеи.

— Того не ведаю. Но вроде нет, — с сомнением сказала девушка.

— Пелагея! Ты ли это⁈ — подскочил Яков, парень из ее деревни — первый красавец, не единожды пытавшийся свататься к девушке.

Как только он оказался рядом, так сразу и подхватил девицу под руки, закружив вокруг себя.

— Пусти, ирод! — завизжала Пелагея. — Поставь на землю!

— Да я ж от радости! Сколько не виделись? — выполнив требование, улыбался во все зубы парень.

— И что с того? — поправляя сарафан, сердито посмотрела она на Якова. — Ты мне муж, али жених, чтобы так хватать?

— Да с твоим гонором тебе в девках до самой смерти сидеть, — рассмеялся он. — Но смотри, я в этом году точно женюсь! Если согласна, то осенью свадебку сыграем.

— Я тебе ответ уже давала, — отмахнулась Пелагея.

— Вот и я о том! — фыркнул парень. — Ладно, подходи к качелям, их со вчера срубили уже. Ух и раскачаю я там тебя!

С веселым смехом он увернулся от замахнувшейся на него девушки, и побежал дальше, попутно подхватывая то одну девку, то другую и также кружа их над собой. По удаляющемуся девичью визгу легко можно было понять, в какую сторону он движется.

— Каким был скоморохом, таким и остался, — с шуточным неодобрением сказала Анна. — Но в одном он прав, будешь всем отказывать — так и останешься старой девой, — уже гораздо более серьезным тоном сказала она дочери.

— Знаю, — вздохнула Пелагея. — Посмотрю сегодня на качелях — на женихов этих.

— Ну и хорошо, — тут же обрадовалась мать. — А сейчас идем — снедала утром-то? Али не успела? Говорят, ты даже солнце караулить не пришла.

— Не до того мне мама было, — нахмурилась девушка. — Я уже не крепостная, а дворовая. Может слышала, или у других спроси — мы подле барина всегда должны быть.

— Не грусти, праздник все же, — заметила изменение настроения дочери Анна. — И отпустили тебя до вечера. Пользуйся, пока можешь.

— И то верно, — встрепенулась Пелагея. — Ты там про поснедать говорила? Так чего мы еще здесь топчемся⁈

— А ваша кухарка сегодня постаралась, — сделала комплимент Кристина.

И это было действительно так. Марфа накрыла нам отличный стол. Тут была жареная курочка, три вида салатов — и это с тем скудным относительно будущего набором продуктов! — маринованные огурцы и помидоры. Даже грибочки нашлись! Не иначе в погребе или вообще в леднике хранились. В качестве гарнира было пюре из вареной репы. Также и колбаса нарезанная лежала, и сыр имелся. В общем — настоящий пир. Крестьянам о таком столе только мечтать