И вовсе не был уверен, что объяснить ей это смогу, причем даже не потому, что сам не понимаю. Я-то понимал, а вот другим то же самое понять… Прекрасно помню, что когда в школе еще (в «первой жизни») мы изучали синусы и косинусы, я это выучил вообще на пятерку. Но вот смысл этих синусов и косинусов я все же понял еще примерно через год, причем как-то «случайно», а не когда они мне на следующем этапе обучения потребовались. И ведь училка у меня тогда была очень хорошая — а вот поди ж ты! И запомнилось мне это только потому, что осознание сути синусов для меня оказалось чем-то вроде «божественного озарения», я тогда действительно просто обалдел от понимания того, что понял, о чем речь-то шла.

Точно так же и здесь: вроде разбираешься, что и как делать надо, а вот зачем делать именно так и почему нельзя иначе — просто не доходит. И ведь не дойдет, пока в какой-то момент, когда все выученное уже станет привычной и в чем-то даже рутинной работой, человек сам не осознает, почему иначе эту работу выполнить уже нельзя. Но не благодаря какому-то «озарению», а потому что у него накопятся какие-то иные знания, помогающие в сути вопроса разобраться. А вот какие именно знания для этого нужны будут — этого никто сказать не сможет. Вообще никто: в свое время в институте (в «том» еще) не одного меня учили, но из трех групп, то есть из семи десятков человек, до последнего курса добравшихся, именно системных аналитиков получилось всего двое, а ведь на потоке всех одинаково учили…

Да и с Васей тоже забот прибавилось: парень рос, как на дрожжах. То есть как все маленькие дети рос, но вот ползать он научился очень шустро и теперь старался «исследовать окружающую действительность», так что пришлось придумывать, как младенца от некоторых свойств этой действительности все же оградить. Ну, «неоткрываемую» дверцу в кухню придумать вышло у меня не очень-то и сложно, однако в мире взрослых были и другие «опасности», и тут уже моих знаний не хватало. То есть я точно знал, что мне нужно, но вот самому такую аппаратуру я разработать не смог — и озадачил проблемой институтских электронщиков. Народ, конечно, над моим предложением радостно поржал, но пообещал «через пару недель» выдать мне рабочий образец, а Наташа Резникова, которая провела по нужным статьям предстоящие расходы на разработку, заметила:

— Вот, когда нужный жареный петух в твое соответствующее место клюет, у тебя сразу возникают очень умные мысли. Да и у всех у вас, у мужиков, без правильного клевка мысли не появляются. Я вот даже думаю: чем бы тебя еще таким озадачить, чтобы ты еще что-то такое же полезное придумал? Я к Лиде завтра в гости зайду, вместе подумаем: может, перестать тебе завтраки и ужины готовить?

Ее слова насчет завтраков и ужинов у меня тоже сразу несколько «мыслей» в голове породили, но я решил, что слона все же стоит есть маленькими кусочками: она, сама будучи «молодой матерью», мою идею насчет «радионяни» оценила сразу и финансирование стала готовить уже под серийное производство этой не самой сложной «игрушки». То есть это я тогда подумал, что несложной…

Мне-то парни готовый приборчик принесли вообще на следующий день, они его «спроворили» в корпусе от поставляемых в США ' скаутских' walkie-talkie, добавив несложную цепь, включающую передатчик при относительно громких звуках. Но вот в серию такие передавать они отказались:

— Вовка, ты вот сам подумай своей головой: у тебя только в твоем доме семей с младенцами точно за пару десятков будет. И если устройство будет ловить сигнал от любого включившегося передатчика, твоя жена вообще из детской никогда не вылезет! То есть вылезет, предварительно выкинув приемник в окошко, причем еще и проследив за тем, чтобы он разбился вдребезги. И мы даже не будем тебе рассказывать, что ты в тот день от нее услышишь, домой вернувшись.

— Ну, за подарок Лиде спасибо, но все же жалко, что другим такого не достанется.

— Это ты только в бухгалтерии никому не говори, Резникова нас вообще в землю зароет, предварительно все четыре бетонных перекрытия голыми руками прорыв. Мы уже примерно прикинули, как проблему решить, сейчас программу работ распишем — и снова к ней пойдем. Не с пустыми руками, мы ей устройство с другой рабочей частотой все же принесем, а вот для серии… тетка она все же в наших делах соображает, надеюсь, денежкой на разработку не обделит. И нас не обделит, и ребят в Ваде: им там тоже много кое-чего придумать и изготовить придется. Но — придется, так что если что, мы снова к тебе зайдем чтобы ты им направляющих пинков…

Спустя всего лишь неделю, когда я вернулся домой, Наташа меня уже там поджидала:

— Вы, товарищ директор, своих инженеров-то поменьше балуйте. Ты же знаешь, что для товаров детского назначения нам разрешена лишь торговая наценка в три процента, и вкладывать… вот, они тут мне уже расписали, два с половиной миллиона в подготовку производства сорокарублевых игрушек, которые в принципе никогда не окупятся, я считаю несколько… тут дальше должны быть очень специальные слова, но я от их произнесения все же воздержусь.

— А я всегда знал, что ты женщина умная и слов на ветер не бросаешь. А если возникают у тебя вопросы, то сразу идешь к тому, кто тебе на них ответить сможет. И я отвечаю: тот комплект микросхем, который они хотят использовать в радионянях, на самом деле будет нужен не столько для них, сколько для обеспечения беспроводной связи вычислительных машин, причем связи, прошу обратить внимание, более качественной и быстрой, чем мы сейчас проводами обеспечить можем. Вон, у меня тут стоит терминал, который обменивается данными с центральной машиной со скоростью в полтораста килобайт в секунду, причем связь идет по четырем парам дорогущего кабеля ТЗГ. А с этими микросхемами на одном радиоканале одновременно десятки машин смогут обмениваться информацией раз в шесть быстрее. Сколько там микросхемы в производстве обходиться будут по их расчетам? И почем нынче метр ТЗГ?

— Ну… да, я