Глава 4

10 мая 1936 года

Солнце клонилось к горизонту, заливая равнины Сарагосы золотистым светом. Длинные тени тянулись от разбитых укреплений, а река Эбро текла спокойно, отражая закат и оставаясь равнодушной к следам недавней битвы. Прошёл месяц с тех пор, как республиканцы захватили город, и теперь Сарагоса была под их контролем. Альфахерия, некогда гордый символ националистов, превратилась в руины: стены её были изрешечены снарядами, а дворы завалены обломками. Но война не стихала, и город оставался ключевой точкой. Националисты, хоть и потрёпанные, не сдавались. В воздухе витали слухи о немецких подкреплениях.

В старом квартале Сарагосы, среди узких улочек и подвалов, националисты тайно восстановили базу. Остатки легиона «Кондор», теперь едва насчитывавшего несколько сотен человек, смешались с новыми немецкими добровольцами, португальцами и уцелевшими фалангистами. Атмосфера была тяжёлой — поражение всё ещё жгло сердца. В этот зыбкий покой прибыл полковник Курт Альбрехт, офицер Абвера, немецкой военной разведки, назначенный командовать легионом и вернуть ему силу.

Альбрехт приехал на закате, его грузовик поднимал клубы пыли, въезжая в лагерь на окраине города. Лагерь, раскинувшийся в неглубокой долине среди скалистых холмов, представлял собой хаотичное скопление палаток и мешков с песком. Несколько танков Panzer I с облупленной краской и помятой бронёй стояли у ящиков с немецкими орлами. Солдаты — меньше шестисот — выстроились в неровные ряды. Их лица осунулись, форма пропиталась пылью. Фалангисты в синих рубашках и красных беретах смотрели на новоприбывших с подозрением. Португальцы в выцветших зелёных мундирах перешёптывались. Немцы, дисциплинированные, но измотанные, стояли по стойке смирно, глядя на приближающегося офицера.

Альбрехт вышел из грузовика, его сапоги хрустнули по гравию. Высокий, под пятьдесят, с худощавым лицом, он выглядел как человек, закалённый годами службы. Серые глаза были внимательными, челюсть тяжелой, а чёрное пальто с эмблемой Абвера подчёркивало его статус. Шрам от виска до щеки, память о Великой войне, добавлял суровости. Он держался уверенно, но в его взгляде читалась холодная расчётливость.

— Господа, — начал Альбрехт, его голос, чёткий, с лёгким прусским акцентом, разнёсся над лагерем. — Я полковник Курт Альбрехт, ваш новый командир. Фюрер поручил мне восстановить легион «Кондор» и вернуть Сарагосу. Вы сражались храбро, но война не окончена. Республиканцы держат город, но их хватка слаба. Мы ударим — и победим.

Солдаты зашевелились, кто-то кивнул, другие переглянулись. Фалангисты захлопали. Португальцы молчали, их лица оставались непроницаемыми. Среди немцев, в первом ряду, стоял рядовой Вольфганг Зигфрид, сжимая винтовку Маузер. Его лицо было бледным, тёмные волосы прилипли к вискам под каской. Девятнадцатилетний доброволец, один из самых молодых в легионе, он мечтал о славе, но война уже показала ему свою суровую правду. Его глаза следили за Альбрехтом, в них мелькала тревога.

— Построиться для осмотра! — крикнул лейтенант Фриц Бауэр. Солдаты подтянулись, их сапоги зашуршали по земле. Альбрехт начал обход, двигаясь вдоль рядов, его взгляд скользил по каждому. Он останавливался, задавал вопросы, проверял винтовки, осматривал форму.

— Имя? — спросил он, остановившись перед фалангистом с забинтованной рукой.

— Хосе Гарсия, сеньор, — хрипло ответил тот. — Сражался в Альфахерии.

Альбрехт кивнул.

— Хорошо. Нам нужны бойцы с опытом. Почисти винтовку, она в грязи.

Он двинулся дальше, остановившись перед португальцем, чья форма висела мешком.

— Ты. Имя?

— Антониу Силва, сеньор, — ответил тот с сильным акцентом. — Я доставляю сообщения.

— Сообщения? — Альбрехт приподнял бровь. — Теперь будешь носить винтовку. Нам нужны бойцы, а не курьеры.

Португалец кивнул.

Альбрехт продолжил обход. Дойдя до Вольфганга Зигфрида, он остановился. Юный солдат стоял неподвижно, винтовка наготове, но руки слегка дрожали.

— Имя? — спросил Альбрехт, прищурившись.

— Рядовой Вольфганг Зигфрид, господин полковник, — ответил Вольфганг.

Альбрехт разглядывал его.

— Сколько тебе лет, Зигфрид?

— Девятнадцать, господин полковник.

— Девятнадцать, — повторил Альбрехт, словно про себя. — Был в бою?

— Да, господин полковник. В Теруэле. И… здесь. — Голос Вольфганга дрогнул на последнем слове.

Губа Альбрехта дёрнулась, он наклонился ближе.

— Ты боишься, не так ли, парень?

Вольфганг стиснул челюсти, но не отвёл взгляд.

— Я сражаюсь, господин полковник.

Альбрехт коротко кивнул.

— Страх делает тебя внимательным. Не дай ему сломать тебя.

Он двинулся дальше, оставив Вольфганга смотреть ему вслед, сжимая винтовку.

Осмотр продолжался в сгущающихся сумерках. Вопросы Альбрехта становились резче, его тон выдавал раздражение состоянием войск. Легион был тенью себя прежнего — плохо оснащён, голоден, деморализован. Альбрехт мысленно прикидывал, как превратить эту разношёрстную толпу в боеспособную силу.

С наступлением ночи лагерь затих. Костры потрескивали, тени плясали на палатках. Альбрехт собрал офицеров в командной палатке, освещённой одинокой лампой. Лейтенант Фриц Бауэр расстелил карту Сарагосы на складном столе. Лейтенант Клаус Шмидт, худощавый, с вечно хмурым лицом, стоял рядом. Командир фалангистов, капитан Мигель Торрес, и португалец Жуан Мендес, сидели напряжённо, их недоверие к немцам было осязаемым.

Альбрехт постучал по карте, его палец остановился на реке Эбро.

— Республиканцы держат Альфахерию и центр города. Их сила — в танках и артиллерии, но их линии растянуты. Мы ударим с юга, используя холмы как укрытие. Цель — нарушить их снабжение и подготовить почву для атаки.

Торрес, широкоплечий, с густой бородой, подался вперёд.

— Господин полковник, у республиканцев двадцать Т-26, может, больше. Наши Panzer I против них бесполезны.

Альбрехт взглянул на него.

— Тогда избежим прямого боя. Миномёты бьют по броне издалека, 88-е — по их артиллерии. Ваши люди держат фланги, капитан.

Торрес ощетинился.

— Мои фалангисты — не пушечное мясо.

— Никто им не будет, — отрезал Альбрехт. — Но если ваши люди дрогнут, мы все падём. Ясно?

Торрес кивнул. Мендес, португалец, заговорил тихо:

— Мои люди устали, полковник. Они не отдыхали с Альфахерии.

— Отдохнут, когда победим, — холодно ответил Альбрехт. — Лейтенант Бауэр, ваши люди поведут атаку на южный хребет. Шмидт, на вас миномёты.

Офицеры кивнули, хотя напряжение висело в воздухе. Собрание закончилось, и они разошлись готовить свои части. Снаружи лагерь ожил: солдаты чистили винтовки, складывали боеприпасы, шептались над скудными пайками. Вольфганг Зигфрид сидел у костра, его Маузер лежал на коленях, взгляд был прикован к огню. Его друг, рядовой Отто Келлер, долговязый парень с копной светлых волос, сидел рядом, точил штык.

— Видал полковника? — сказал Отто тихо. — Не такой, как другие. Холодный, как лёд.

Вольфганг кивнул, пальцы скользили по прикладу.

— Он из Абвера. Таких не присылают, если всё не на грани.

Отто хмыкнул мрачно.

— На грани? Мы и так полумёртвые. Видал эти танки? Гробы на гусеницах.

Вольфганг промолчал. Его мысли кружились вокруг слов Альбрехта. Страх делает тебя внимательным.