Тонино не скрывает удовлетворение от того, что он собирается мне поведать.

– На этот счет у меня своя система, – говорит он. – Пару месяцев назад одна из моих швей попросила больничный на три дня.

– А ты?

– А что я?.. Я дал ей эти три дня, но как только она вернулась, я поменял ей работу. Я сказал ей, что она больше не будет сидеть за машинкой, а будет бухгалтером.

– Так даже лучше!

– Конечно, лучше. Она была на седьмом небе от радости. Скажу тебе, что почти все девочки, что у меня работают, имеют высшее образование. Они получают бумажку об этом, долго ищут работу, и все кончается тем, что приходят ко мне и садятся за швейные машины рядом с теми, кто не окончил и восьми классов школы. У этой девочки, что болела три дня, по-моему, диплом экономиста.

– Стало быть, ты дал ей место, которое ей больше подходит.

Он опять смеется.

– Ты прав. И у нее теперь ответственная работа – я велел ей по десять часов в день сидеть с карандашом и блокнотом у двери туалета, считать и отмечать приходящих людей и минуты, которые они там проводят. Эта не выдержала и двух недель. Она умирала от стыда и уволилась. По собственному желанию. Я мог бы выгнать ее сразу, но так изящнее, не правда ли? Я хотел показать пример всем.

Он говорит это, а я едва сдерживаюсь, чтобы не врезать ему по физиономии, да с такой силой, чтобы ему стало больно, здесь, на глазах у всех его девочек. И посмотреть, что осталось бы от его достоинства.

– Во всяком случае, – продолжает он, – это неплохая идея, мне действительно стоит поставить перед туалетом автомат, чтобы считать, кто приходит и особенно сколько времени там находится. Так они меньше будут там сидеть и больше работать!

Под шум швейных машин я поворачиваюсь и, не прощаясь, ухожу.

Глава 4. Карцеры Сопота

В бывшей тюрьме

София, столица Болгарии, – красивый город. Особенно в ночное время. Как только наступает ночь, все, действительно все окна исторических зданий в центре города подсвечиваются снизу вверх, одно за другим, от самых больших на первых этажах до самых маленьких на верхних. Это придает души зданиям восемнадцатого, девятнадцатого веков и даже более поздним строгим и внушительным постройкам коммунистического периода. Особенно это заметно зимой, когда на город опускается такой густой туман, что в нем трудно ориентироваться, а гулять по ночному городу в сопровождении этих огней – настоящее удовольствие, по крайней мере для меня.

Туман окутывает все вокруг, звуки становятся глуше, и кажется, что ты находишься в одном из тех стеклянных шаров, в котором, если его потрясти, начинает идти снег. Засунув руки в карманы и подняв воротник, ты можешь бродить среди этих огней, не чувствуя холода, который здесь нередко достигает 15 градусов ниже нуля.

За периметром больших зданий начинается густой лабиринт улиц и переулков, полных магазинов, маленьких базарчиков и трактиров, где можно вкусно поесть и выпить. Звучит аккордеон, подают кебапчету, таратор, каварму, а к ним темное пиво или местные вина. Аромат специй настолько интенсивен, что следует за тобой, долго не покидая. Это запах Востока, запах экзотических и неизвестных продуктов, напоминающий мне о том, что София находится на пороге Азии. Стамбул, Турция – всего в одном шаге отсюда.

Но сразу же за болгарской столицей это волшебство заканчивается, начинается обычная для восточных стран дорога – пересекающая стылые ландшафты плохо асфальтированная серая полоса с редкими указателями.

Я еду по ней на румынской Dacia, в которой местный водитель везет меня на работу. В машине сломался обогреватель, и я сижу неподвижно, закутавшись в пальто и натянув на уши шерстяную шапку.

Я еду в Сопот, небольшой городок в 120 километрах от Софии, до которого мы рассчитываем добраться за два-три часа, учитывая состояние асфальта и водителя, который, похоже, не совсем трезв.

Сопот – скопление семи- или десятиэтажных постсоветских блочных многоквартирных домов. В каждом расположены ячейки пчелиного улья – сорокаметровые квартиры с одним окном и без централизованного отопления. Перед каждым подъездом – куча дров, которую нужно пополнять всю зиму.

Здесь живут рабочие окрестных предприятий.

Это текстильные фабрики, химические и литейные заводы. Когда смотришь на них, создается впечатление, что за последние 10 лет такие страны, как Болгария, Румыния, Молдова, изменились очень мало. Изменения коснулись лишь немногих и в виде, скажем так, стабилизации, заключающейся в стабильной концентрации богатства у небольшой части населения, которая не имеет тенденции к увеличению и постоянно снимает сливки с экономического развития рынков. Одни все богаче и богаче, другие все беднее и беднее… И не просто бедные, но бедные настолько, что вынуждены соглашаться на нестабильные и экономически непристойные условия предлагаемой им работы.

Только подумайте, что экономика страны определяется как развивающаяся не тогда, когда реальный уровень дохода на душу населения имеет тенденцию к росту, а когда чрезвычайно низка стоимость рабочей силы!

И когда условия в стране таковы, что открыть предприятие даже за четыре-пять тысяч километров от Италии не представляет особой сложности. Средства всегда есть. Нужно только организовать процесс, где обеспечение логистики имеет основополагающее значение. И чем дальше предприятие от Италии, тем эффективнее должно работать. Имеющиеся средства производства должны быть высокотехнологичными и надежными. Технический персонал, занимающий руководящие должности, должен иметь благоприятные условия пребывания, а главное, он должен обладать высокой квалификацией.

Но вернемся в Сопот. Асфальтированная часть дороги скоро заканчивается, начинается грунтовая, к тому же извилистая, и нам приходится снизить скорость до 20 километров в час. Я спрашиваю водителя на смеси английского и ломаного русского, долго ли нам еще ехать, и он показывает мне на сетчатый забор, увенчанный колючей проволокой, вдоль которого мы едем уже пару минут, и дает понять, что мы приехали. Фабрика, куда я направляюсь, расположена за ним.

Честно говоря, я ее не вижу. Место, где я нахожусь, похоже на что угодно, только не на текстильную фабрику. Заваленная грязью и грязным снегом площадка, забор и метров через 200 – наблюдательная вышка.

Машина останавливается перед огромными ржавыми воротами. По спине пробегает озноб, я поднимаю голову, ожидая прочитать над ними надпись Arbeit Macht Frei. Надписи, к счастью, нет, но озноб не проходит.

Незадолго до отъезда в Болгарию я позвонил коллеге по работе, который уже неоднократно бывал здесь. Обычный звонок, как это бывает между людьми, которые занимаются