уйти, да я запретила. Мне чужого не надо. Твой папка парень неплохой, ты на него не обижайся. Получше некоторых. А меня зря шлюхой величают, сам же с окна сегодня видел? Я лежу, а они как мухи липнут! Идут и идут, трое мужиков за вечер! Заманали! У всех шифер полетел, что ли? Один – в Италию звал, другой – чуть не изнасиловал, третий – твой папаша – Евтушенко читал и в любви клялся… Эх, должно быть, сладкая я девка! – невесело рассмеялась она.
– А эти… «интим-фетиш-порно-сессии» у вас с папой тоже были? – напрямик спросил я, не знаю зачем.
– Ха-ха-ха! Ну и Виталик-дознаватель! – кокетливо удивилась тётя Люба. – Запомни на будущее, Виталий Ильич: дамам таких вопросов не задают!
Причесав волнистые волосы маминой щёткой, Любовь Петровна наконец-то уместила свои мега-макро-груди в корсет, как им надлежало, и дружески подмигнула мне.
– Мамке своей о сегодняшнем не болтай, Виталик? Лады? Расслабился твой папа. Это будет наш общий секрет! А я тебе куплю… чего ты хочешь?
***
– Что тут происходит? – вдруг донеслось от дверей.
На пороге спальни стояли мама и дядя Боря, за ними толпились остальные гости – тётя Надя, дядя Гена, тётя Вера, дядя Стас… Все с любопытством пялились на нас с развязанной Любовью Петровной и на отрубившегося в кровати храпящего папу.
– Что происходит? – повторила моя мама.
Она тоже была сильно закосевшая. У неё был день рождения. И на ней было дорогое золотистое платье, с утра подаренное папой.
Я вздохнул, мы с тётей Любой присели у окна и стали собирать осколки блюдечка.
– Ничего, мамочка, всё нормально, – сказал я. – Просто заманали вы…
