– Ну что? Страшно? Ничего! Погоди у меня! Ты еще не знаешь, что такое страх! Но я тебе это покажу! Даже не сомневайся!

Утром Тоня отправилась к участковому, чтобы написать заявление, но тот ее даже слушать не стал.

– Что вы можете предъявить своему мужу?

– Бывшему мужу!

– Ну пусть бы и так. Доказательства! Понимаете? Нужны доказательства!

– Но разве это не ваша работа? Найти доказательства и защитить меня хоть как-то от того, что он творит?

– Э, нет! Я могу лишь принять у вас заявление и провести проверку. Но совершенно точно скажу, что она ничего не даст. Такие дела обычно заканчиваются тем, что супруги мирятся, а нам достается куча бумажной работы. Не усложняйте жизнь ни себе, ни мне! Найдите кого-то, кто поговорит с вашим супругом по-мужски, и дело с концом!

– У меня нет такого человека.

– Что, так уж и нет? Ни отца, ни брата?

– Никого.

– Жаль. В таком случае, мой вам совет, записывайте все разговоры с вашим мужем и постарайтесь не попадаться ему на глаза. Заблокируйте его номер, и, возможно, ему надоест, и он от вас отстанет.

Тоне ничего не оставалось, как только кивнуть в ответ. Помощи просить ей было больше не у кого.

Теперь ее жизнь напоминала третьесортный фильм ужасов. По ночам в двери кто-то скребся, не давая Тоне покоя. Номер телефона ей пришлось сменить, но сослуживцы, которые были не в курсе того, что происходит, тут же выдали вежливому Валерию информацию, когда тот заявился в библиотеку в Тонин выходной и застенчиво признался, что хочет сделать жене сюрприз, но потерял телефон. А номер у Тони новый, и он его пока не запомнил.

Таких моментов стало так много, что Тоня со временем не выдержала. Взяла отпуск на работе и заперлась в своей квартире. Ей было по-настоящему страшно.

Все напряжение, копившееся годами, вдруг превратилось во что-то страшное, давящее, требующее Тониной души и спокойствия. И ей не оставалось ничего иного, как попытаться противиться этим требованиям, отстаивая остатки своего разума.

Именно в этот момент к Тоне пришел Бармалей.

Он действительно выскочил случайно из подъезда, когда соседке, выводящей на прогулку свою собаку, пришлось спускаться по лестнице из-за поломки лифта. Бармалею, который мирно шествовал по своей лестничной площадке к Егору в квартиру, не оставалось ничего иного, как удирать от клацающих у самого хвоста зубов большой невоспитанной овчарки, которую хозяйка не смогла удержать на поводке.

К счастью, пузо, которое так беспокоило Марию и умиляло Егора, не помешало Бармалею. Бегал он куда быстрее своей преследовательницы и смог выскочить из подъезда, который так удачно открыл прямо перед его носом кто-то из жильцов. Вылетев на улицу, Бармалей заметался, уворачиваясь от собаки, и кинулся обратно в подъезд. Но вместо того, чтобы вернуться в дом Марии или Егора, он дурниной взвыл у порога Тониной квартиры, которая находилась ниже на этаж.

Тоня его вой услышала, но дверь открывать не спешила, решив, что это какие-то очередные происки Валерия. И лишь услышав лай и кошачий утробный крик, сорвавшийся на какой-то нереально высокой ноте, она распахнула дверь и схватила за шиворот кота, который уже приготовился подороже продать свою жизнь.

– Вон! – Тоня саданула дверью о косяк так, что овчарка, заскулив, кинулась к своей спускающейся по лестнице пожилой хозяйке и прижалась к ее ногам, безропотно позволив надеть на себя ненавистный намордник.

Бармалей, вцепившийся в Тоню так, что разодрал ей все плечи, продолжал ругаться на своем кошачьем еще долго. И Тоня, прижав его к себе, успокаивала кота как могла. Прекрасно понимая при этом, что успокаивает не сколько хвостатого, сколько себя саму. Ей было так же страшно, как и Бармалею. И он был, пожалуй, единственным живым существом, которое способно было в тот момент понять все, что с ней происходило…

Следующие две недели Тоня провела, не выходя из дома. Продуктов у нее хватало, Бармалей быстро освоился в ее квартире и вовсе не желал никуда уходить, даже на минуту не оставляя Тоню одну, требуя ласки и внимания. И она впервые за последний месяц спала спокойно по ночам, не обращая внимания на посторонние звуки и прижимая к себе теплого кота, который всю ночь напролет мурчал так, что даже если бы Тоня захотела, то все равно ничего не услышала бы.

К концу первой недели Антонина выдохнула. А к концу второй поняла, что готова выйти из дома. И почти сразу, как только она вышла из подъезда, ей на глаза попалась листовка, с которой, нахально щурясь, смотрел ее спаситель от черных дум.

Мария, увидев Бармалея, которого Тоня доставила в родной дом вечером того же дня, завопила от радости так, что Егор прибежал с чашкой чаю в руках, расплескивая кипяток и всерьез опасаясь за рассудок своей подруги.

– Нашелся! Егор! Он нашелся! – Мария протянула было руки к Бармалею, но тот неожиданно для всех ударил ее лапой по протянутым ладоням.

Егор удивленно хмыкнул.

– Что это значит? – недоуменно воззрилась на своего питомца Мария. – Бармалей, это что за выходки?!

– Мне кажется, Маша, он хочет нам сказать, что пока не готов вернуться домой.

– Это еще почему?! – возмущенно воскликнула Мария.

– Может быть, потому, что у этой милой девушки есть какие-то проблемы? И наш мальчик точно знает, что без него ей их не решить?

– Что ты выдумываешь, Егор?! Всегда был неисправимым романтиком! Это все лишь кот!

– А вот мы сейчас и проверим! Милое дитя, у вас есть какие-нибудь проблемы? Хотя о чем это я?! У кого их нет! Перефразируем. У вас есть вопросы, в которых вам нужна помощь? Поверьте, этот хвостатый вряд ли сможет вам ее оказать. Но мы с Машей – попробуем. Итак?

И Тоня, которая никогда в жизни никому и ни на что не жаловалась, не ждала и не просила ни чьей помощи, кроме как у участкового, вдруг разревелась, прижав к себе кота, который тут же принялся выводить свою песню, успокаивая ту, которая дала ему убежище в своем доме.

– Понятно! Маша, что я говорил?! Девочке нужна наша помощь!

Вопрос с Валерием Егор решил за два дня. Крепкие мужчины, к помощи которых он иногда прибегал, когда этого требовала адвокатская практика, в два счета объяснили зарвавшемуся негодяю, что обижать женщин – последнее дело. И Тоня, наверное, впервые в