Попытки прорыва блокпоста со стороны ополчения постоянно возрастали. Каждую ночь приходилось отстреливаться, за деревней работала артиллерия. Бронетехника с личным составом пыталась вырваться из Дебальцева.

Георгий застудился, лежа подолгу на холодном снегу. Кругом стреляют, а Гор даже автомат в руках не мог держать. До нормальной больницы было далеко. Он укрылся всеми одеялами, которые нашел, выпил обезболивающего и лежал, свернувшись калачом.

Когда ему стало немного легче, армии республик уже зачищали Дебальцево. Отряды повстанцев теперь вели огонь по блокпосту без остановки, завязывались автоматные бои. Часть начала отступать без приказа сверху. В один из дней артиллерия ополчения накрыла так точно, что трупы собратьев по оружию было бессмысленно собирать, учитывая, что обстрелы продолжались. Военные меняли дислокацию, отступали. Среди солдат поползли слухи, что какая-то крыса сливает информацию. На позиции периодически приезжал полковник. Совпадение или нет, но после его отъездов ополченцы били из «Градов» так точно, как никогда. Личный состав злился от бессилия, нервы были на пределе, людей убитыми и ранеными теряли каждый день по несколько десятков.

— Продажные твари, сами нас на убой послали, а теперь еще и сливают наши позиции! — злился Гор в кругу солдат. — В следующий раз прирежу эту тварь генштабовскую, как только приедет.

За последние недели, прошедшие после гибели друзей, Жора озлобился и по малейшему поводу мог впасть в ярость. Он стал жестоким, безучастным и неуправляемым. Парень понимал, что понемногу сходит с ума, но уже не обращал на это внимания. После расставания с Дашей все пошло не так — все было сном, который не имел значения.

Они оборонялись, вступив в сражение в лесопосадке. Гор укрылся за деревом, изредка высовываясь для того, чтобы сделать несколько выстрелов. Часть отступала, а он и еще несколько ребят остались для прикрытия. Противник мелькал за густыми деревьями, пули то и дело срезали ветки. Жора бесприцельно кинул гранату и добавил автоматным огнем. В ответ с нескольких сторон по нему начали стрелять. Несколько пуль попали в ногу, он оперся спиной о ствол дерева, истекая кровью. Молодой паренек, которого только призвали, упал замертво в нескольких метрах от него. Гор достал последнюю гранату.

* * *

Он проснулся и понял, что ливень кончился, а беженцы уже снова вышли на тракт — и река людей становилась все полноводнее, переждавшие бурю выползали из укрытий и, впервые отдохнув за несколько месяцев, снова шли вперед.

С трудом придав затекшему онемевшему телу вертикальное положение, мужчина осмотрелся и не увидел ребенка. Он поковылял к дороге. Грязь застывала и липла к ногам, а подъем становился еще круче. Солнце уже не жарило, как раньше, а просто милостиво дарило свои лучи, помогая согреться и обсохнуть.

Краем глаза он уловил движение слева. Маленький чумазый комочек приблизился и пошел рядом, пытливо вглядываясь в лицо взрослого. Это была девочка с большими глазами и длинными волосами. Когда-то они были красивыми и белокурыми, а сейчас свисали неопрятными грязными сосульками ниже торчащих лопаток.

— Спасибо, ты спас меня, — сказала она.

Он ничего не ответил, не хотел прерывать молчаливый поход. Она продолжала смотреть на него, намереваясь что-то спросить.

— Ты ведь не из наших? — снова нарушила молчание.

— Да, я сам по себе, — он не хотел оставлять девочку без ответов, поскольку был хорошо воспитан. Хотя говорить не хотелось.

Она наконец-то посмотрела вперед. Ловко, как кошка, побежала на вершину холма. Спотыкалась и поскальзывалась, но не упала, как во время дождя. Увидела на земле какой-то диковинный камень, схватила его босой ножкой, зажав между пальцами, и попыталась поднести поближе к лицу. Улыбнулась. Прихрамывая из-за того, что зажимала камень в пальцах ноги, она вернулась к нему.

— Вот, — и отдала свою находку.

В его протянутую руку лег яшмовый камень.

— Моя благодарность за спасение.

С тех пор девочка, имя которой было чудным для Гора — Ариадна, шла вместе с ним. Все чувствовали, что идти осталось недолго. Взобравшись на самую вершину, беженцы увидели таможню. Никто не испытал радости, но все чувствовали облегчение и волнение. Те, кто шел впереди, уже стояли у ворот.

Хромой не спешил, девочка крутилась возле него, то и дело отбегая, чтобы посмотреть, как там на таможне. Пропускали довольно быстро, на одного человека уходило не больше минуты. Застывший караван людских жизней ожидал решений. И человеческая масса теперь снова наполнилась индивидуальностями, потому что за границу не пускают по совокупности.

Он присел на высохшую почву и вдохнул глубоко несколько раз. За стеной проглядывали деревья и доносились голоса птиц и рык животных. Ветерок принес запах морской воды. Гор видел, как Ариадна подбежала к высокому человеку с бородой и в форме. Он сказал ей несколько слов, затем открыл большую регистрационную книгу. Через секунду улыбнулся ей, и девочка прошла таможню, оказавшись за стеной. Бродяга поднялся и подошел к пропускному пункту. Черная борода таможенника была грозной, но глаза очень добрые. На бейдже Георгий прочитал: «Петр». Сотрудник открыл книгу учета, высматривая и сверяя данные, пристально посмотрел несколько раз на калеку, который глядел куда-то вдаль, через заслоны границы. Петр, проследив за его взглядом, обернулся и увидел безрукую девочку, которая стояла и ждала бродягу.

— Проходите, — наконец сказал таможенник.

Солнечные поля

Жестокосердные люди не могут верно служить великодушным идеям.

Виктор Гюго

Старуха, кряхтя, открыла хлипкую, измазанную грязью дверь сарая. В лицо пахнуло сыростью и мышами, темнота немного рассеялась, отступив перед рассветным солнцем.

— Та куды дид цю тяпку спрятав!

Грузная пожилая женщина несколько минут рылась в небольшом сарайчике. В конце концов она отыскала тяпку, которая стояла не вместе с лопатами и вилами, а валялась на земляном полу. Превозмогая боль в спине, бабушка нагнулась, взялась за черенок и вытащила сельскохозяйственное орудие из сарая, словно король Артур освободил Экскалибур из камня. На ее лице мелькнула сдержанная улыбка. Которая сразу же исчезла, когда она заметила налипшие комки грязи на металле.

— Ох, дид. Ну усе за тэбэ трэба робыть. Ну що ж ты тяпку нэ почистыв? Проку вид тэбэ, старый…

И дальше началась