Венгрия, Италия и Германия опасались, и совершенно напрасно, что Болгария может выйти из реваншистского лагеря и прекратить выстраивать планы возвращения своих бывших территорий. Болгария с 1936 года, неофициально и не афишируя, вернулась к системе всеобщей воинской обязанности. Правительство, пусть и в скромных размерах, насыщало болгарскую армию современными на тот момент танками и артиллерией. Официально не освободившись от военных ограничений, Болгария готовилась снова добиться выхода к Эгейскому морю[143]. В этом же году Нейрат – министр иностранных дел Германии, во время своей поездки в Болгарию вел переговоры с болгарами о налаживании военного сотрудничества с целью создания немецких военных баз на черноморском побережье[144].

Англия к 1936 году стала склоняться к признанию права Болгарии на вооружение. Но географическое положение страны и увеличение её военных сил вызывали у соседней Турции возражения и требования пересмотра вопроса о демилитаризованной зоне Дарданелл[145].

24 января 1937 года Болгария заключила с Югославией, в то время тянувшейся к Германии, пакт «о вечной дружбе». Этот договор, благодаря прогерманской политике югославского премьера Стоядиновича, открывал перед Софией в ближайшей перспективе возможность заявить о своих территориальных претензиях Румынии и Греции.

Король Италии Виктор Эммануил III – тесть царя Болгарии Бориса III

Политика Франции, стоявшей на страже статей Версальского договора, царя Бориса абсолютно не удовлетворяла. Ему всё более импонировал гитлеровский порядок в Германии и её внешнеполитические устремления. 25 сентября 1937 года начались самые большие маневры болгарской армии после 1918 года. С завершением маневров царь Борис и царица Иванна неделю гостили в Риме у её родителей, у короля Италии Виктора Эммануила III и его супруги. В болгарских высших эшелонах власти стало преобладать германофильское течение, настаивавшее на самом тесном сближении и сотрудничестве и с Германией, и с осью Берлин – Рим. Сторонники присоединения к оси исходили из того, что единственной, решающей силой в Европе стали Германия и Италия, и что рассчитывать на какую-либо помощь в вопросах национальных и политических от Англии и Франции не следует. Поэтому у Болгарии, если она желает изменить условия, созданные Нейиским соглашением, остается один путь: примкнуть к оси Берлин – Рим. Обратиться за содействием и поддержкой своих государственных претензий к Германии и Италии[146]. Соседняя с Болгарией Греция имела в своём руководстве немало германофилов, но опиралась на союз с Турцией, гарантировавшей военную помощь на случай нападения Болгарии с целью завоевания Салоник и побережья Эгейского моря[147]. В июле 1938 года заключено Салоникское соглашение между Болгарией и странами Балканской Антанты, по которому страны обязывались воздерживаться от применения силы. В тридцатых годах Германия активно проводила политическую работу в Болгарии. Берлин тратил крупные суммы на подкуп видных общественных деятелей страны, а также на покупку болгарских газет. Шло непосредственное военное сближение между Болгарией и Германией. Приход в Варну немецкого крейсера «Эмден» превратил болгарогерманскую дружбу в манифестацию. Царь Борис посетил «Эмден» и затем устроил у себя во дворце прием для высшего командного состава корабля. Болгария целенаправленно с 1936 года увеличивает военные закупки в Германии. София покупает самолеты и ведет переговоры о приобретении подводных лодок. Гитлер подталкивает царя Бориса решительно стать на сторону Германии и держать у власти Цанкова, который без колебаний будет вести Болгарию по пути фашизма[148]. С 1938 года Болгарии в планах Гитлера отводилась роль важного звена, притягивавшего к себе близлежащие страны, ориентирующиеся на итало-германский блок[149]. Ревизионистская цель царя Бориса по возвращению потерянных территорий поддерживалась большей частью болгарского народа[150].

Мегаломания правящих кругов Болгарии с их проповедью о «Великой Болгарии» была вполне созвучна планам передела мира, выработанным Гитлером. Ревизионистские круги Болгарии претендовали не только на утраченные территории по договору в Нейи. София хотела получить греческие Салоники с прилегающим районом. Армия и особенно молодые болгарские офицеры, многие из которых учились в германских военных академиях, стояли на почве самого тесного сотрудничества с вермахтом. Болгарская буржуазия была настроена прогермански. Царь Борис и его ближайшее окружение были подвержены немецкому влиянию и готовились провести территориальные переделы на Балканах в пользу Болгарии[151].

Польша «от моря до моря»

Версальский мир, учредив новые государства, вместо спокойствия породил напряженность. Ибо нет ничего опаснее, чем мания величия небольших стран. Не успели их учредить, «как они стали интриговать друг против друга и спорить из-за крохотных полосок земли: Польша против Чехословакии, Венгрия против Румынии, Болгария против Сербии»[152]. Едва родившись в 1918 году, польское государство обнаружило потребности в расширении своей территории[153]. Польское великодержавие, воскресшее после 1918 года, получило новый щит в виде фашизма, фашизма феодального, опиравшегося на аристократию и военных[154]. С первых шагов новообразованного государства, Варшава стала проводить в Центральной Европе мини-империалистическую политику[155]. Первая истина, с которой знакомился польский гимназист, гласила: «Польша – великая держава». Об этом постоянно твердили газеты, журналы, радио. Мутная волна шовинистической пропаганды захлестнула польское общество[156]. Громогласно руководство страны заявляло: «Польша не любит, чтобы с ней обращались не как с великой державой»[157]. В стране воцарилось авторитарное националистическое правление военных[158]. Польша в начале 30-х годов, имея армию в три раза превышавшую численность рейхсвера, главным противником считала не Германию с её реваншизмом, а Советскую Россию[159]. Польские аграрные капиталисты являлись германофилами, их цезаристские устремления были направлены на захват новых земель[160]. В фашистской Польше страна являлась каким-то «привеском» к армии, вернее, к её верховному командованию и офицерству[161].

Юзеф Пилсудский, маршал Польши

Польские руководители находились в плену миража совместного с Германией похода на Восток[162]. С 1935 года отношение польского общества к рейху коренным образом изменилось в лучшую сторону[163]. Польская военщина и нацисты готовились даже к возможному совместному польско-германскому военному выступлению[164]. Фактический правитель Польши маршал Пилсудский (1867–1935) и его окружение вынашивали великодержавные планы переустройства границ в Европе[165]. Германо-польский флирт имел, кроме политических, и культурные формы. Польский писатель Каден-Бандровский в 1935-м совершил триумфальное турне по Германии со своими лекциями. Успешно прошла поездка в Дрезден представителей Варшавского и Краковского муниципалитетов на шопеновские торжества. Затем последовали выставка польской графики в ряде городов Германии, дружеские радиопереклички между немецкими и польскими общественными кругами, поездка делегации в составе двадцати человек польского министерства коммуникаций по ряду городов