Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 91

Что, устрашающая картинка? Верно. Невозможно представить себе ничего ужаснее, чем опуститься до уровня первобытных людей. Упаси нас Господь от такого! И потому я указывают на другой возможный путь… путь понимания.

Для начала надо понять простую истину: до эпохи массового образования и всеобщей грамотности евреи и правда были племенем особенным. Это не плохо и не хорошо, это просто так было — и все.

Плохо разве что то, что мы долгое время отставали.

Но поскольку мы отставали, не было никакой возможности избежать господства евреев в России. Как только евреи начали входить в европейскую жизнь, а мы на 90 % были неграмотны или малограмотны — их доминирование сделалось неизбежным.

Воистину — умного судьба ведет, а дурака тащит. Русско-еврейский период мог состояться как продолжение исторической России. Эта Россия уже начала становиться русско-еврейской руками Гинцбургов, Поляковых, Кауфмана и множества других. Еврейские белогвардейцы, Абрам Самойлович Альперин и авторы сборника «Россия и Евреи», Бикерман, Пасманик и Ландау, порукой тому — она вполне могла бы состояться.

Мы сами ее не захотели, и судьба не повела, а потащила нас. Вместо того чтобы сделать значительной и самой многочисленной частью русского образованного класса самых умных, самых активных, самых полезных для нас и для всего человечества евреев, мы позволили захватить власть отвратительным выродкам еврейства. А в наш правящий класс вошли люмпен-евреи, люди без роду, без племени, без чести, без совести, без желания делать хоть что-то полезное.

Так постараемся быть мудрее и умнее. Постараемся добром запомнить всех, кто захотел и стал нашими братьями по исторической судьбе. А таких евреев очень много, намного больше дураков и негодяев.

Обиды? Трагическая память и о взаимном истреблении, и «просто» о взаимном недоброжелательстве, ехидстве, злобности, недовольстве? Но ведь пока дикари тысячелетиями вопят «Бей Амана!» в сумерках Древнего Востока, цивилизованная часть человечества давно выработала путь преодоления этих проблем: путь покаяния.

В начале всех начал было убеждение, что люди — это только те, кто живет в твоем городе, молится твоему богу, говорит на твоем языке. Остальные — это «нерусь», «немцы». Аналогичные слова есть в языке всех народов.

В начале всех начал была резня. «Что есть добро и зло, сын мой?» — спрашивал миссионер и получал достойный ответ: «Добро — это когда я угоняю коров у соседа. Зло — когда сосед угоняет коров у меня».

Под словами первобытного кафра подписался бы любой фараон, любой хеттский или ассирийский царь.

Даже Рим сказал, как отрезал: «Добро — это благо Рима». Коротко и ясно. И все тут.

Нет народа, который никогда не теснил, не грабил бы, не истреблял другого народа. Нет. И не может быть.

И нет народа, который не оказывался бы жертвой завоевания, притеснения, истребления, насилия. Нет. И не может его быть, потому что не может быть никогда.

История XX в. нашла почти что поэтические образы, в которых это можно выразить: каждый народ бывал в положении немецких нацистов — деловитых убийц с автоматами на шее. Само по себе оружие совершенно неважно — в Кампучии треть населения забили мотыгами. Важно состояние умов.

И точно так же каждый народ был в положении евреев, загнанных в Варшавское гетто. Опять же — имеют значение не этнографические детали.

Стоит нам всмотреться в события самой недавней истории, как мы обнаружим — немцы в Восточной Пруссии, в западных областях Польши, на севере Чехии были евреями. Их дома утюжили танки, по ним били из самолетов на бреющем полете; победители расстреливали немцев в противотанковых рвах и топили в море на баржах.

Поляки были в роли евреев в Освенциме и в Треблинке, да и в Катыни. А в роли немецких нацистов в Катыни выступали сотрудники НКВД — тогда уже в основном этнические русские. Белорусы были евреями в Хатыни. Чехи — в Лидице. Французы — в Орадуре. Англичане — в Ковентри. Украинцы и русские — в таком количестве случаев, что нет смысла указывать конкретное место и время.

Каждый народ охотно вспомнит о событиях такого рода. Этому учат, многие места массовых истреблений попали в учебники, популяризируются в книгах и кинофильмах.

Несколько сложнее с теми случаями, когда не «они» истребляли «нас», а «мы» — «их». Этого «мы» стараемся не помнить. Все «мы», любого рода-племени. В какой-то степени это лицемерие даже симпатично, потому что указывает на некоторую эволюцию морали. Со времен Древнего Рима стало очень уж непопулярно оказываться в роли немецких нацистов. Настолько непопулярно, что это стараются скрывать.

Память о прежних обидах позволяет оправдывать случаи, когда народ оказывается в роли коллективного насильника. О таких случаях стараются умалчивать и коллективная память, и письменные документы.

Сложность в том, что ведь если событие не обсуждается, оно вовсе не исчезает ни из истории, ни из народной памяти. Если факты как бы «не существуют» и обсуждать их становится глубоко неприличным, изменяется только одно: они загоняются внутрь, в коллективную подкорку народа. О чем-то или знают, но молчат, или смутно догадываются, но очень стараются не догадаться.

В жизни каждого народа есть такие стыдные, ему самому неприятные эпизоды, которые он старается забыть. И конечно, никогда не забывает.

На мой взгляд, существует принципиальное, качественное различие между общественным сознанием диких племен, не скрывавших насилия, и общественным сознанием цивилизованных людей, стыдливо прячущих насилие. Вот хроника 1915 г.: турки режут армян. Почему у турецких солдат такие хмурые, неприветливые лица? Почему они отворачиваются от камеры, закрывают ладонями лица? Они же совершают патриотический долг, черт возьми! Ассирийцы вели себя не так: они гордо похвалялись своим зверством.

Сейчас пусть не все человечество, но какая-то его большая часть пытается выйти на следующий уровень развития. Европейцы пытаются настолько понизить уровень общественной агрессивности, чтобы стало реально вообще покончить с взаимным притеснением и истреблением. Навсегда.

Поставив такую задачу, европейцы занялись делом, которое показалось бы невероятным не только ассирийцам и римлянам, но даже британцам и русским XIX столетия: они говорят, думают и пишут не о чужих, а о собственных преступлениях.

В силу уникальности своей исторической судьбы немцы первыми стали собирать не свидетельства того, что делалось другими по отношению к ним, а что делалось ими по отношению к другим народам. Сегодня Германию захлестывают волны покаянного психоза — иначе не назовешь. Упомянуть о геноциде немцев в Восточной Пруссии, в западных областях Польши, в Судетской области Чехии — непопулярно. Более того — это опасно. Этот человек что же, становится на сторону нацистов?! С такими типами нельзя иметь никакого дела!

Вот поминать к месту и не к месту «преступления немецко-фашистских захватчиков» — это признак знания истории, приличного поведения и лояльности к нынешней ФРГ.

Как бы ни раздражал покаянный психоз сам по себе — а в нем знамение новой эпохи. И не одним немцам он свойственен — еще в 1964 г. польские епископы направили в Германию послание со словами «Прощаем вам и сами просим прощения». Недавно и правительство Испании принесло извинения евреям за изгнание их из страны в 1492 г. А Папа Римский покаялся от имени католической церкви за все акты антисемитизма, допущенные Церковью за две тысячи лет.

Позволю себе задать простой, жесткий вопрос: а способны ли епископы русской православной церкви направить такое послание раввинату? Неважно, в московскую синагогу или главному раввину Израиля… Главное — способны или нет?

Такой же вопрос — а способен ли раввинат сказать русским православным: «Прощаем вам ваши преступления и каемся перед вами в своих»? Дорогой читатель, ты способен представить себе нечто подобное? Я, к сожалению, не очень.

Автору сих строк доводилось говорить на эти темы и с евреями, и с русскими. Мои друзья в целом достаточно вменяемы, но обсуждая, убедился — осознать собственную долю виновности в конфликтах вековой давности не способны ни те, ни другие. Послание польских священников воспринимается очень положительно; признается, что в нем — знамение новой эпохи в истории. Но воспользоваться положительным примером не торопится ни еврейская, ни русская интеллигенция.

Мне могут возразить, что любая вина — дело индивидуальное, личное. За преступления Тухачевского пускай и отвечает Тухачевский, а не сто пятьдесят миллионов. И нечего вешать вину Троцкого на шеи пятнадцати миллионов евреев. Несомненно! Все правильно, и коллективную вину я считаю преступной идеей. Но ведь речь идет вовсе не о расстреле 100 % Ивановых и Рабиновичей за преступления, совершенные 0,001 % их прадедушек. Речь о принятии наследства.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 91