(* Ошибка. Запись в дневнике Толстого от 4 марта 1855 года (ПСС, т. 47 стр. 37 - 38). *)

Толстому было двадцать семь лет, когда он писал эти строки. Когда он говорил, по существу, те же слова мне, ему было восемьдесят два года и он находился на краю могилы. Он, можно сказать, начал и закончил свою жизнь с одним желанием - стать мессией или быть избранным для осуществления некой мессианской задачи. В своем дневнике он уже записал (в 1852 году): "Есть во мне что-то, что заставляет меня верить, что я рожден не для того, чтобы быть таким, как все" (*).

(* Запись в дневнике от 29 марта 1852 года (ПСС, т. 46, стр. 102). *)

Еще одним посетителем у госпожи Сухотиной был д-р Маковицкий, преданный друг и врач Толстого, который постоянно ухаживал за ним. У меня было много дел в Москве и С. - Петербурге, а день моего отъезда из России неумолимо приближался, и, к моему великому сожалению, после слишком краткого визита я должен был уехать. Госпожа Сухотина, как и я сам, очень хотела, чтобы я остался: в то время Толстому нужно было лишь немного здорового и здравомыслящего окружения, защиты от идолопоклонства, с одной стороны, и с другой - от мелких семейных, денежных и других подобных забот, безнадежно затруднявших обретение того покоя и той простоты, к которым он стремился сам и убеждал стремиться других. Когда я уезжал на станцию, то по русскому обычаю поцеловал Толстого на прощание, и когда увидел в дверях его высокую фигуру, машущую мне рукой, я понял, что прощаюсь с ним навсегда. Месяца два спустя я узнал, что он ушел из дома, в конце концов отрекшись от жизни, полной компромиссов.