Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 122
пору служил и, томимый мужским одиночеством, грозил перепуганной матери привезти домой чистокровную немку, буде мать не сыщет жену на Родине во время положенного служивому отпуска.
7
История эта, хотя и относящаяся к более поздним временам, достойна отдельного упоминания, ибо в ней проявился бабушкин талант совершать подвиги не только на войне, но и в мирной жизни. Рассказы на эту тему начинались обыкновенно с того, что немцев бабушка боялась как огня и, чтобы уберечь и себя и сына от беды, подыскала ему сразу несколько невест. Однако несмотря на дядюшкину благородную внешность, служебные перспективы и, наконец, главный козырь – скудное на женихов и богатое на невест послевоенное время, с женитьбой молодому офицеру не везло. Он ездил делать предложение в Серебряный Бор, переписывался с какой-то девушкой из Томска, по поводу чего шебутной и куда более удачливый в матримониальных делах дед распевал песенку собственного сочинения:
Зашумели высокие ели,
Получил я письмо от Нинели.
А отпуск меж тем подходил к концу, во вторник холостой лейтенант должен был отбывать к басурманкам, и тогда накануне, в пятницу, опечаленная бабушка поделилась горем со своей лучшей подругой Верой Исааковной Броверман, которая Марию Анемподистовну искренне любила, жалела и всегда желала ей добра.
– Есть у меня на примете одна девушка, – не вполне определенно сказала Вера Исааковна. – Только не знаю, подойдет ли она твоему Коле.
Но бабушке терять было уже нечего. В тот же день она получила адресок, по которому послала неведомой, ни разу не виданной воспитательнице детского дома под Икшей телеграмму, о содержании которой можно только гадать, а назавтра в Тюфелевой роще объявилась дядюшкина «избранница», которая, как выяснилось или же рассказывалось впоследствии, в Икше чудовищно тосковала и с трудом отбивалась от своего непосредственного начальника, пытавшегося воспользоваться служебным положением по отношению к подчиненной. Телеграмма из Москвы в этих обстоятельствах оказалась чудесным избавлением из плена, а все подробности написанного бабушкой скоропалительного житейского романа, чем-то похожего на похищение Зевсом Европы, встреча двух блестящих молодых людей в густонаселенной комнате, смотрины, сговор, любовь с первого взгляда, посещение в понедельник загса, бабушкин вздох облегчения и отъезд за границу вчера еще не подозревавшей о перемене судьбы молодой красавицы, которая прожила с дядюшкой всю жизнь и родила ему двоих детей – все это составило один из самых важных родовых мифов и свидетельствовало в пользу проверенного предками решения о выборе суженой.
Вера Исааковна нимало не ошиблась: Галина Ивановна оказалась женщиной эффектной не только внешне, но и по характеру. Польская кровь играла в ней честолюбием и ревностью ко всему, что ее окружало; она умела хорошенько поджимать губы, преподавала математику и дослужилась до завуча, держа и вверенную ей школу, и порученную семью в кулаке. Мужа своего частенько поругивала, свекра не переносила на дух, и он ей платил теми же облигациями, однако свекровь боготворила, и не только за оказанное благодеяние, но и за душевную щедрость и силу и за, если так можно выразиться, равновеличие себе. Когда они поселились после долгих дядюшкиных мытарств и скитаний по Советскому Союзу в Подмосковье, она не раз звала свекровь переехать к ним, бабушка благодарила, выказывала невестке уважение, однако от настойчивого приглашения уклонялась и предпочитала издалека наблюдать за семейным счастьем своего первенца.
Что касается его младшего брата Бориса, то и того спасла любовь. В старших классах двоечник и бездельник, он влюбился до беспамятства в молодую учительницу истории, а с нею и в ее предмет. Учительница на его страсть не ответила, зато дядюшка взялся за ум и по окончании школы решил поступать на исторический факультет университета. Экзамены он завалил, получил повестку в военкомат и уже собрался было идти под ружье, как вдруг стало известно, что на не пользовавшемся никакой популярностью экономическом факультете случился недобор, и наголо бритый Борис сделался студентом МГУ. Так случайно-предопределенно решилась его судьба, в дальнейшем вознаградившая его карьерными успехами, научными степенями, написанными им книгами и пройденными по самым диким местам страны горными маршрутами, первые из которых он одолел еще на Алтае босиком в рубище подпаска и со странным чувством вернулся в эти края десятилетия спустя взрослым человеком со сложившейся судьбой. Но более всех была утешена его матушка, которая после долгих лет непрестанных трудов и бессонных ночей могла хотя бы чуть-чуть успокоиться. И как бы далеко дядька ни собирался, перед каждым восхождением он приезжал к бабушке, и было что-то бесконечно трогательное в том, как она целовала его и полушутя-полусерьезно твердила: «Бобик, Бобик, береги свой лобик».
Еще благополучнее сложилась судьба бабушкиной дочери. В положенный срок она окончила с серебряной медалью школу, поступила в педагогический институт, на третьем курсе отправилась поднимать целину почти в ту же самую местность, где находилась в эвакуации, и по той самой дороге, по которой так трагически ехали они все вместе десятью годами раньше. На целине двадцатилетняя студентка познакомилась с командиром студенческого отряда, вышла за него замуж и родила двоих детей, воспитывать которых досталось бабушке, ибо у ее дочери на первом месте всегда была работа в школе, да и бабушке она, пожалуй, доверяла даже больше, чем себе.
Из 16-метровой комнаты, где одно время вместе жили сразу три молодые семьи: в одном углу Николай с женой и ребенком, в другом – моя матушка с отцом и маленькой дочкой, в третьем сама бабушка, а на балконе в палатке – походник Борис со своей суженой Татьяной, дети постепенно разъехались, обзавелись своими квартирами, и отныне бабушка за них не отвечала. Она дала им все, что могла, – жизнь, здоровье, образование, профессию, судьбу, – дала им себя, а уж как они сумели этим богатством распорядиться, было не в ее власти. Отец же их меж тем жил своей жизнью, которая с бабушкиной продолжала пересекаться и возмущать ее и без того неспокойный дух.
8
Среди многочисленных стихов Марии Анепмодистовны, посвященных мужу, самое знаменитое было вот это:
Сед дед Мясоед
Натворил он много бед.
Вдруг затеял он жениться,
У внучат пришел спроситься:
Посоветуйте, друзья,
С кем счастливей буду я.
Много у меня домов,
Как у зайца теремов,
Где всегда зовут и любят,
Приласкают, приголубят.
Здесь покормят повкусней,
Там целуют горячей.
Не могу я сам решить,
Где мне голову склонить.
Она зачитывала эти стихи на устраиваемых ею застольях с
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 122
