— И под конец ты теряешь линию. Домой, к книге — писать, читать. К пратекстам, где говорится: «Дай слову звучать, держись за него, благоприятен момент или нет». В твоей жизни уже был удачный день, в котором разом сошлись счастливое мгновение, счастливая жизнь, даже счастливая вечность?

— Нет, разумеется.

— Разумеется?

— А если бы я испытал нечто подобное, хотя бы что-то близкое, то следующей ночью страшился бы не просто кошмара, а смертного пота.

— Значит, твой удачный день не идея, а только мечта?

— Да. С той лишь разницей, что мечту эту я создал в этом эссе. Видишь почерневшую и стершуюся резинку, видишь горы стружки от карандашей под окном? Повороты снова и снова — в пустоте, впустую — обращение к чему-то третьему, непостижимому, без которого оба мы друг для друга потеряны. Снова и снова в посланиях — не к общинам, а к помощникам — пишет из римской темницы апостол Павел о зиме: «Поторопись прибыть до зимы, Тимофей, и привези мне фелонь, что я оставил в Троаде у Карпа»[79].

— Где теперь та фелонь? Брось мечтать. Смотри, как снег, падая, даже не задевает пустое гнездо. На пути к превращению.

— К следующей мечте?

Выходные данные

Подписано к печати 04.07.2022.

Заказ № 1220.

Отпечатано в типографии ООО «Аллегро»

197342, Санкт-Петербург, ул. Коли Томчака, 28