корреспондент и иллюстратор Ремингтон писал с Кубы издателю Херсту, что никакой войны на острове нет. В ответ же он получил: «Ты мне дай рисунки, а я тебе дам войну». Первый бой произошел вечером 22 апреля 1898 года, когда военно-морской флот США обстрелял кубинское побережье. Двадцатого апреля президент Мак-Кинли подписал постановление конгресса с требованием предоставить Кубе независимость, после чего Мадриду отправили ультиматум, который Испания гордо проигнорировала. Через два дня опять заговорили пушки. Вероятно, войну начали бы еще раньше, вот только Америка оказалась к ней не готова. Во всей стране имелось всего 25 тысяч солдат и офицеров – такая «большая» у Вашингтона в те времена была армия. У Испании же только на Карибах дислоцировалось порядка 200 тысяч военных. Однако с проблемой США справились быстро – сотни тысяч добровольцев, готовых сражаться за свободу кубинского народа, явились на призывные пункты американской армии. В конце XIX века США были самой могущественной в экономическом плане страной на планете, а потому сколотить военный кулак для уничтожения противника неподалеку от своих берегов было делом несложным. Главная компонента – военно-морской флот, который нельзя было собрать за месяц, – у Вашингтона имелась. Американский флот уступал английскому и французскому, но значительно превосходил испанский, а потому исход Кубинской войны был предрешен. Через два с половиной месяца Куба освободилась от пятивекового испанского гнета, более чем на полвека попав в зависимость от США, которая закончилась в 1959 году посредством другой революции. И хотя основные политические страсти в те дни кипели вокруг Кубы, война с Испанией принесла США куда большие территориальные выгоды в бассейне Тихого океана. По итогам Парижского мирного соглашения, подписанного между Вашингтоном и Мадридом в декабре 1898 года, США отошли практически все колониальные владения Испании – Филиппины, Пуэрто-Рико, Гуам.
Победоносная война с Испанией стала для США важной внешнеполитической вехой, оформившей на международной арене подобающую Северо-Американским Соединенным Штатам роль. Экономическое могущество Америки к тому времени было уже совершенно подавляющим, но страна почти никак не участвовала в мировых делах, оставаясь на геополитической периферии человечества. Валовый внутренний продукт на душу населения к концу XIX века достигал в США почти 300 долларов, в то время как у ближайшего с экономической точки зрения конкурента – Великобритании – эта цифра не превышала 200 долларов. В Германии и Франции показатель этот составлял 100 долларов, а в России и Японии – менее 50. Несмотря на столь большое экономическое преимущество, Вашингтон на протяжении XIX века не участвовал в колониальных гонках Старого Света, в ходе которых Великобритания обзавелась почти 12 миллионами квадратных километров колониальных владений, Франция – 9 миллионами, Германия – 2,5. Были еще Бельгия, Португалия, Голландия, Австро-Венгрия, Россия, Италия. Практически у каждой европейской страны в конце XIX века имелись далекие или близкие, малые или большие колонии. Вашингтон за все эти годы приобрел лишь Гавайские острова. Небольшая группа американских граждан, выращивавшая на островах ананасы, устроила государственный переворот при содействии матросов зашедшего в столичный порт американского корабля. На всех Гавайских островах в те годы проживало от силы 50 тысяч человек – и единственной ценностью архипелага было его географическое расположение, позволявшее к тому же в изобилии выращивать тропические фрукты. Географическим преимуществом Гавайев США воспользовались во время Второй мировой войны, расположив на островах главную базу своих военно-морских сил. Здесь же родилась самая большая в мире корпорация по выращиванию фруктов и овощей – Dole Food Company. Интересен тот факт, что американских заговорщиков на Гавайях возглавил двоюродный брат основателя компании Сэнфорд Доул, исполнявший на тот момент обязанности адвоката королевы Лилиуокалани, которую он сверг с гавайского престола в 1893 году. В 1894 году господин Доул стал президентом Гавайской Республики, а в 1900 году, когда острова стали американской территорией, занял пост губернатора.
Отряд американских матросов, совершивших переворот на Гавайях
Участвовать в колониальных гонках с европейскими странами на протяжении XIX века США не могли по двум причинам. Будучи самой на то время демократической страной на планете, да к тому же в недавнем прошлом британской колонией, США смотрели на порабощение стран и народов как на противоестественный в политическом плане процесс развития государства. Хотя при этом в стране процветало в буквальном смысле слова средневековое рабство. С первых же дней своего существования США являлись страной невиданных дотоле противоречий и разногласий. Демократия и рабство уживались в одном и том же государстве на протяжении довольно долгого времени. Более вопиющих контрастов не существовало, пожалуй, нигде и никогда в современной истории человечества. Кроме возвышенных демократических устоев, не позволявших правительству принимать участие в колониальной гонке, имелись и куда более прагматичные причины воздержаться от участия в общем дележе мира – практически весь XIX век США и без того находились в состоянии беспрецедентной территориальной экспансии, вот только происходила она на североамериканском континенте. Америка была занята перевариванием огромных территорий Северной Америки, а потому ее колониализм был внутренним. Тут даже возникает серьезный вопрос: можно ли считать подобное явление колониализмом, ведь большая часть освоенных территорий никому не принадлежала? Те же территории, где проживали индейцы, были огромными по площади, но малонаселенными – обитавшие там племена были численностью в несколько тысяч человек. Единственный откровенно несправедливый захват территории США осуществили в 1848 году в ходе войны с Мексикой, но и эти отобранные у соседней страны земли были населены преимущественно американскими ковбоями, а не мексиканскими крестьянами. Огромные территории Луизианы и Аляски были куплены за деньги, а Калифорния освоена самостоятельно, так как до этого там вообще никто не проживал. Вопрос притеснения индейцев, коренного населения континента, подобно вопросу американского рабства, обсуждается в США уже очень давно и сильно зависит от того, какие взгляды – либеральные или консервативные – исповедует описывающий эти проблемы историк. Всеобщее зло обоих исторических феноменов в наше просвещенное время никто не оспаривает, но консервативные историки имеют тенденцию уделять им меньше внимания, в то время как историки либерального толка выдвигают явления эти на первый план своего повествования. Период внутренней экспансии, именуемый в США эпохой Дикого Запада, официально закончился только в 1912 году, когда последний на то время, 48-й по счету, американский штат – Аризона – вошел в состав Соединенных Штатов. К этому времени раздел колоний по всему миру по большому счету подошел к концу – делить уже было нечего. Вашингтону удалось лишь собрать испанские остатки co стола мирового колониализма.
Для Америки невмешательство в колониальный передел мира обернулось скорее благом, чем упущением. В
