Однако эта ложь, казалось бы, безобидная, привела к еще большей путанице в биографии Амелии Дайер. Многие исторические источники впоследствии принимали этот вымышленный возраст как действительный факт, что значительно затрудняло изучение ее жизни и совершенных ею преступлений, создавая дополнительные препятствия для исследователей, пытающихся разобраться в ее запутанной судьбе.

Чудовищная профессия

После того как Амелия связала свою жизнь узами брака с Джорджем Томасом, в ее сознании, по всей видимости, созрел очередной циничный и расчетливый план. Она решила овладеть профессией медсестры. В викторианскую эпоху эта работа была невероятно сложной, изматывающей и, к сожалению, крайне низкооплачиваемой. Но в глазах общества она считалась вполне респектабельным занятием, достойным уважения. Однако для Амелии это было не просто способом заработка, а скорее возможностью получить необходимые навыки и завести полезные связи, которые впоследствии пригодились ей для реализации ее чудовищных и коварных замыслов.

Завязав тесные деловые отношения с опытной акушеркой по имени Эллен Дейн, Амелия, словно хищный зверь, учуяла запах легких денег и открывающихся перед ней возможностей. Она превратила свой дом в своего рода приют для молодых и незамужних женщин, оказавшихся в щекотливом положении – забеременевших вне брака. В те времена внебрачная беременность считалась страшным позором, и эти несчастные женщины, оказавшись в отчаянной ситуации, были готовы на все, чтобы избавиться от своего «позора» и избежать осуждения общества. Амелия, безжалостно воспользовавшись их уязвимостью и беспомощностью, предлагала им свои «услуги», которые, к сожалению, на деле оборачивались ужасающей трагедией для ни в чем не повинных младенцев.

Она брала этих новорожденных под «временный присмотр», лицемерно обещая им в будущем счастливую жизнь в заботливых и любящих семьях, готовых их усыновить и подарить им любящий дом. Однако эта лживая сказка была лишь тщательно продуманным прикрытием для ее чудовищных и бесчеловечных злодеяний. На самом же деле, Амелия либо морила несчастных младенцев голодом и недоеданием, обрекая их на мучительную и медленную смерть от истощения, либо, не тратя времени на ненужные церемонии, просто хладнокровно убивала их, избавляясь от ненужного «груза» и преследуя свои корыстные цели.

Эллен Дейн, ее сообщница, узнав о чудовищных и бесчеловечных намерениях Амелии и, справедливо опасаясь неминуемой ответственности за соучастие в этих гнусных преступлениях, в страхе и отчаянии бежала в далекие Соединенные Штаты, оставив Амелию в одиночестве на этом скользком и преступном пути, ведущем к ее мерзкой и бесчеловечной «профессии».

В суровых реалиях викторианской Англии незамужние матери сталкивались с неимоверными трудностями, оказываясь в поистине безвыходном положении. Общество, пропитанное ханжеством и предрассудками, не проявляло к ним ни малейшего сочувствия, вынуждая их отчаянно бороться за выживание, изыскивая любые средства к существованию. Поправка к Закону о бедных, принятая в 1834 году, стала еще одним ударом по самым уязвимым слоям населения, лишив внебрачных детей законного права на финансовую поддержку со стороны их отцов. Таким образом, вся тяжесть заботы об этих несчастных и беззащитных детях ложилась на плечи общества, которое, к сожалению, относилось к матерям-одиночкам и их внебрачным детям с крайним презрением, осуждением и нескрываемой враждебностью. Они становились изгоями, обреченными на нищету и общественное порицание.

Именно в этих ужасающих и бесчеловечных условиях зародилась практика так называемого «бэби-ферминга» (baby-farming) – циничная и беспринципная «профессия», ставшая для многих способом наживы на чужом горе. В этом мрачном бизнесе «бэби-фермеры», подобные печально известной Амелии Дайер, выступали в роли посредников, лицемерно предлагая свои услуги по организации будущих усыновлений или патронажного воспитания, получая за это регулярные выплаты от отчаявшихся матерей, желающих избавиться от «нежелательного бремени», или же единовременный авансовый платеж, позволяющий им хоть как-то свести концы с концами. Это был жестокий рынок, где торговали жизнями невинных детей, а мораль и сострадание были лишь пустым звуком.

В этот период расцвело множество сомнительных контор и учреждений, которые под видом благотворительности укрывали молодых и незамужних женщин в период беременности, предоставляя им кров и заботу до тех пор, пока они не рожали своих нежеланных детей. Однако после родов, когда мать оказывалась не в состоянии или не желала воспитывать своего ребенка, она оставляла новорожденного под присмотром этих так называемых «детских медсестер», доверяя им самое ценное, что у нее было – жизнь своего ребенка. К сожалению, в большинстве случаев это означало верную смерть от рук безжалостных «бэби-фермеров», таких как Амелия Дайер, для которых жизнь ребенка не стоила ровным счетом ничего. Они видели в младенцах лишь источник дохода, способ нажиться на чужом горе и отчаянии.

Безжалостная эксплуатация и торговля жизнями

Ужасающее положение, в котором оказывались несчастные, незамужние матери в викторианской Англии, стало той самой благодатной почвой, на которой расцвела чудовищная система «бэби-ферминга». В этой бесчеловечной индустрии жестокость и цинизм достигли своего апогея, превратив жизнь невинного ребенка в разменную монету, а его безвременную кончину – в прибыльный бизнес для безжалостных «опекунов». Экономические и социальные условия того времени создали идеальную среду для процветания этого черного рынка, где торговали детскими жизнями.

Особенно циничным и отвратительным было то, что эти безжалостные дельцы и торговцы детскими душами без зазрения совести использовали отчаянное положение родителей, готовых на все, чтобы скрыть сам факт рождения внебрачного ребенка и избежать позора и осуждения в глазах общества. Они хладнокровно манипулировали их страхами и отчаянием, извлекая из этого огромные финансовые выгоды. Если несчастное дитя имело зажиточных и влиятельных родителей, готовых на любые жертвы, лишь бы сохранить свою тайну в неприкосновенности, единовременная выплата за молчание и «услуги» по уходу за ребенком могла достигать невероятной суммы в восемьдесят фунтов стерлингов – огромные деньги по тем временам! Для сравнения, средний рабочий зарабатывал в неделю около одного фунта, так что восемьдесят фунтов были целым состоянием. Сумма в пятьдесят фунтов стерлингов также могла стать предметом торга, особенно в тех случаях, когда отец ребенка стремился избежать огласки своей причастности к рождению внебрачного дитя и сохранить свою репутацию.

Однако, к величайшему сожалению, в подавляющем большинстве случаев несчастные будущие матери, чья «безнравственность» (как это лицемерно называло общество) лишала их даже права на мизерную помощь в работных домах, были до нищеты бедны. С