Что оне такой батали не видали.

А паче оладенная конница

Великая на батальи была спорница.

А блиновая пехота поступила так дивно,

Что и смотреть было дивно.

А ныне Масленица с оладями и блинами,

Пряженьцами и хворостами

Едет в народ с радостными вестями,

С честию своею великою

И належащею ея музыкою.

При той баталии со обоих сторон побито и в полон[87]

Взято и ранено великое число.

[Далее Масленица переезжает в Каликину деревню, разбивает лагерь в лесу и посылает своих воинов в Ямскую деревню занимать квартиры.]

Февраля 18 дня.

Изволила Масленица в Каликине кататца,

А над хреном и реткой стала величатца.

И нечаянно вдруг выбежало 3000 огурцов,

Самых природных и храбрых молодцов,

И так силно на блины и оладьи наступили,

Что и полон весь без остатку отбили,

Притом же побито аладей и блинов немалое число,

А достальных прогнали неведомо кода.

Понеже[88] такой страсти не видали никогда.

А когда Масленица о том известилась,

В тот час с печали болна явилась,

И приказала себя вести в Ямскую,

Понеже там не так от печали тоскую.

Уже не хощет в Каликине быть боле,

Изволит ехать в Петербург вскоре.

Видя оное хрен и ретка весма забодрились,

Для того что от Масленицы свободныя явились,

И весма крепко за нея ухватились,

А у нея слезы как град покатились. […]

[Огурцы посадили Масленицу в мешок — куль.]

Некуды стало Масленице дитца,

Стала им жалосно молитцо.

А оне, не зря на ея моленье,

Вяжуть к кулю каменье

И говорят: лутче де одинова[89] досадить,

А надобно Масленицу в пролупь посадить.

И посадили в сыропуст в 3 часу нощи.

Тогда честны стали постныя овощи.

Молодыя люди стали в печали,

Чистова понеделника и прожить не чали,

А пожилые люди не велели им тужить:

Можно де и без Масленицы жить.

Онако[90] хотя и много говорили,

Толко на сие все положили,

Что де с Масленицой долго не видатца,

А можно и с посными овощи перебиватца.

В понеделник, доживши до обет[91],

Учинен был сей совет.

Сия история о масленичном поведении — Вологодского уезду церкви царя Константина и матери его Елены, что на Козланче[92], попова сына Алексея Петрова. А до нея дела нет никому: ни продать, ни заложить, ни за какую ману, а писал своею рукою 1762 году месяца февраля 2 дня[93].

Масленичные балаганы

Неотъемлемым атрибутом Масленицы в городах и местах проведения крупных ярмарок к XIX веку стал балаганный театр. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на многочисленные картины Бориса Кустодиева, посвященные Сырной неделе: на них балаганному театру всегда отводится заметное место.

Балаган странствующего комедианта. Литография Василия Тимма, 1851 г.

The New York Public Library Digital Collections

Про известного русского живописца Б. М. Кустодиева пишут, что он любил рисовать Масленицу потому, что родился на масленичной неделе. Задумывая картину «Масленица» (1919), Борис Михайлович вспомнил давнее письмо матери, присланное ему в феврале 1902 года. «Твое рождение, — писала Екатерина Прохоровна, — опять, через 23 года, пришлось на Масленицу. Ведь ты родился в четверг на Масленицу и потому, вероятно, любишь блины. Я сегодня вспоминала, как ты двухлетним ребенком одолевал няньку блинами, и она их не успевала тебе печь, а ты сидел перед печкой и спрашивал, скоро ли она тебе их даст[94]». Из-под пера Кустодиева в разные годы вышло порядка десяти картин с изображением масленичных кулачных боев, конных катаний, оживленной торговли и представлений народного театра на фоне снежных пейзажей: Борис Михайлович активно конструировал свой яркий и праздничный русский мир в изобразительном искусстве, и веселая Масленица неслучайно заняла в этом мире центральное место.

Кроме собственно театрального балагана, народные представления разыгрывались в так называемых самокатах — временных двухэтажных каруселях.

Деревянное тесовое здание строилось двухэтажное, внизу помещалась касса у входа; во втором этаже, куда вела обыкновенно скрипучая лестница, помещался самый самокат, внизу машина, приводящая шестернями в движение огромную карусель, двигавшуюся в горизонтальной плоскости в верхнем этаже; вокруг карусели шла галерея, снаружи и внутри ярко изукрашенная всякой мишурой, флагами, размалеванными изображениями невиданных чудищ. […] В некоторых самокатах было устроено подобие театральных подмостков, на которых теми же песенниками разыгрывались целые сцены, преимущественно из жизни волжских разбойников: один изображал атамана, другой — есаула, остальные — лихую шайку разудалых молодцов[95].

В столице Российской империи Санкт-Петербурге балаганов делалось так много, что они размещались двумя-тремя линиями — на первой были именитые и крупные заведения Христиана Лемана, впервые показавшего петербуржцам серию пантомим-арлекинад в 1830 году, его учеников: братьев-шведов Легат, уроженца Гамбурга Вильгельма Берга, купца Василия Малафеева, хранившего верность «разговорным» пьесам. Имена великих антрепренеров были хорошо известны публике, тем более что каждый балаган снаружи украшали вывески с фамилией владельца. Обязательным элементом фасада были и рекламные вывески, завлекавшие посетителей, которые содержали не только названия спектаклей, но и пару картин из представления. На Масленицу подъезды к театрам украшали лампочками, создавая волшебную и праздничную атмосферу.

Первая страница однодневной шуточной газеты «Блин» с перечнем театров первой и второй линий Марсова поля, 1883 г.

Фото автора

Балаганами в былое время называли не одни театры, в которых давались всяческие представления в течение Масленой (Сырной) и Пасхальной недель, но все то, что представляло из себя в эти недели Марсово поле в совокупности. Поэтому выражение «побывать на балаганах», или, что то же самое, «побывать на горах» означало посетить в эти недели Марсово поле и приобщиться к тем удовольствиям, увеселениям и развлечениям, какие в эти недели там были устроены для народа[96].

Режиссер-постановщик XIX века Алексей Алексеев-Яковлев вспоминал, что к 1880-м годам слово «балаган» приобрело уничижительный характер, тогда как первоначально оно означало всего лишь временность сооружения. Постепенно чиновники, поддерживаемые прессой, стали использовать слово тогда, когда нужно было поругать театральных деятелей. Сами же постановщики в афишах и программах с тех пор предпочитали называться «временными народными театрами».

Тем не менее «на балаганах» и в балаганах