Ну и, конечно же, нельзя не упомянуть жреца, которому, «видать, частенько снится vagina dentata». В «Крещении огнем» (1996) ведьмак со товарищи наблюдают подготовку к казни на костре юной сироты, явно нездоровой душевно. После нильфгаардского нашествия появилось очень много новых религиозных сект, и представитель одной из них науськивает на девушку толпу, обвиняя в колдовстве и сговоре с вампиром. Толпа науськиванию охотно поддается. Когда жрец требует от ведьмы предстать перед божьим судом, Геральт вызывается участвовать в судебном поединке от ее имени, однако обвинитель указывает на раскаленную подкову:

— …Кто подкову из огня вынет, поднесет ко мне и следов ожога не поимеет, тот докажет, что ведьма невиновна. Если же суд божий покажет что другое, то и вам смерть, и ей. Я сказал!

Недоброжелательное ворчание старосты <…> заглушило восторженные крики большинства собравшихся вокруг жреца, учуявших шикарное развлечение и зрелище.

«Крещение огнем»

И невиновность сироты была доказана, причем, что характерно, вампиром — существом, которое, казалось бы, в божьем суде обречено на поражение. Стоит ли подчеркивать, насколько это символично?

Экономика. В экономике Витчерленда очень много параллелей с реальностью. В рассказе «Вечный огонь» — том самом, где появляются допплеры, — со знанием дела показаны колебания курсов на бирже и их причины.

Короля Рыда свергли, теперь там правит клан Тиссенидов! Двор и войско Рыда одевались в голубое, потому тамошние ткачи покупали одно индиго. А цвет Тиссенидов — пурпур. Индиго тут же упало в цене, а кошениль пошла вверх…

«Вечный огонь»

Такие последствия переворота в соседнем государстве — это не бесследное разорение Дейла у Одинокой горы, где гномы и люди выступили против Саурона.

Инсайдерская информация помогла тому же герою хорошо заработать и на другой политической оказии. Темерия обычно поставляла соседям почти за бесценок дубовую кору, которую в кожевенном деле использовали в качестве дубильного вещества. Герой же выкупил огромную партию более дорогой коры мимозы — и никто не понимал зачем, пока до всех не дошли свежие новости:

…Темерские друиды объявили, что ежели немедленно не прекратится уничтожение дубов, то они нашлют на страну саранчу и крыс. Друидов поддержали дриады, а у тамошнего короля слабость к дриадам. Короче: со вчерашнего дня объявлено полное эмбарго на темерскую дубовину, поэтому мимоза пошла вверх.

«Меч Предназначения»

Витчерленд с реальным миром объединяет и другая совокупность обстоятельств, связанных с экономикой. Нильфгаард распространяет свое влияние на север, пользуясь не только огнем и мечом, но и силой торговли. Оттуда на северные рынки мощными потоками поступают более дешевые или более качественные товары, из-за чего подрывается экономическая самостоятельность северных королевств. Не говоря уже о том, что обыватели и торговцы, распробовав преимущества имперской экономики, при следующем наступлении южан могут задуматься: а стоит ли сопротивляться? Может, при смене администрации жизнь простого человека станет лучше?

По деревням и городкам уже начинают болтать, что на захваченных Нильфгаардом землях кметам, фермерам и ремесленникам живется легче, свободнее и богаче, что купеческие гильдии получили больше привилегий… Нильфгаардские мануфактуры заваливают нас товарами. В Бругге и Вердэне их деньги вытесняют местную валюту. Если мы будем сидеть сложа руки, то погибнем… постепенно попадая в зависимость от экономической мощи Нильфгаарда.

«Кровь эльфов»

Экономический коллаборационизм — явление, хорошо знакомое современной исторической науке. При вторжениях со стороны более могущественного государства некоторый процент местных, обладающих властью, всегда поддавался искушению приобщиться к экономическим мощностям захватчика. Французская операция гитлеровской Германии длилась месяц, датско-норвежская — три месяца. Определенно, существенную роль в этом сыграла экономическая составляющая.

Портрет сидящей женщины. А. Мор, ок. 1560–1565 гг.

The Art Institute of Chicago

Государства-прототипы. Нильфгаард — собирательный образ империи-захватчика. В его основу легли и гитлеровская Германия, и наполеоновская Франция, и даже Испанская империя эпохи колониального расцвета. Черты испанского империализма особенно отчетливо прослеживаются в придворных обычаях нильфгаардцев. Нильфгаардскому аристократу полагалось проявлять максимальную сдержанность в проявлении эмоций — совсем как испанским придворным в период расцвета католического аскетизма. К тому же в XVI веке испанский придворный костюм был исключительно аскетичным и черным, и пристрастие к черному же цвету отличает нильфгаардцев.

Одно из североевропейских государств, скорее всего, послужило прообразом «жемчужины Севера» в Витчерленде — королевства Ковир. Могущество Ковира Сапковский выводит из его экономического успеха.

Самым очевидным сигналом растущего могущества Севера был все более интенсивный экспорт.

О Ковире десятки лет говорили, что единственное его богатство — песок и