Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 129
исключение. Действительно, полагаться на ополчение, созданное из жителей только что завоеванного государства, едва ли было целесообразно. Обратим внимание, что Макиавелли негативно отнесся и к услугам того, что позднее стало принято называть «пятой колонной». Правда, флорентиец не смог предсказать некоторые другие формы опоры на армии завоеванных стран, но чрезмерно смотреть в будущее по данному вопросу наверняка не входило в его задачи.
В принципе, в этой части своих рассуждений Макиавелли переходит от навязывания одной из своих излюбленных идеологем к не менее излюбленному цинизму в рассуждениях. Трудно сказать, который из двух подходов сделал его более знаменитым.
Наши предки, те, кого почитали мудрыми, говаривали, что Пистойю надо удерживать раздорами, а Пизу – крепостями, почему для укрепления своего владычества поощряли распри в некоторых подвластных им городах. В те дни, когда Италия находилась в относительном равновесии, такой образ действий мог отвечать цели. Но едва ли подобное наставление пригодно в наше время, ибо сомневаюсь, чтобы расколы когда-либо кончались добром; более того, если подойдет неприятель, поражение неминуемо, так как более слабая партия примкнет к нападающим, а сильная – не сможет отстоять город.
Макиавелли тут вроде бы проявляет несвойственный ему отказ от циничной политики в завоеванной стране. Но это обманчивое впечатление. На деле он говорит о том, что в определенных обстоятельствах оправдана одна политика, но она же становится ошибочной в иной ситуации.
Он как будто отказывается даже от излюбленной опоры на исторические примеры и сравнения, которые у него прежде бывали безотносительно складывающейся конкретной ситуации. Однако эта глава как раз и начинается с подчеркивания значения «обстоятельств». Создается даже впечатление, что находка такого рода в политическом анализе была сделана флорентийцем по ходу написания книги, хотя это, скорее всего, неверно. Куда более вероятно, что несогласие с искусственными расколами покоренных государств объяснялось преимущественно неприятием венецианской политики, что видно из следующего абзаца.
Венецианцы поощряли вражду гвельфов и гибеллинов в подвластных им городах – вероятно, по тем самым причинам, какие я называю. Не доводя дело до кровопролития, они стравливали тех и других, затем, чтобы граждане, занятые распрей, не объединили против них свои силы. Но, как мы видим, это не принесло им пользы: после разгрома при Вайла сначала часть городов, а затем и все они, осмелев, отпали от венецианцев. Подобные приемы изобличают, таким образом, слабость правителя, ибо крепкая и решительная власть никогда не допустит раскола; и если в мирное время они полезны государю, так как помогают ему держать в руках подданных, то в военное время пагубность их выходит наружу.
В своей нелюбви к венецианцам Макиавелли не знал удержу, что видно и в данном отрывке. Нельзя сказать, что данное рассуждение выглядело точным даже в его время. Основная задача, возможно, была не только в том, чтобы раскритиковать соперника Флоренции, но и сыграть на антивенецианских настроениях клана Медичи, к которому была обращена эта книга.
Без сомнения государи обретают величие, когда одолевают препятствия и сокрушают недругов, почему фортуна, – в особенности если она желает возвеличить нового государя, которому признание нужней, чем наследному, – сама насылает ему врагов и принуждает вступить с ними в схватку для того, чтобы, одолев их, он по подставленной ими лестнице поднялся как можно выше. Однако многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх, явиться в еще большем величии.
В переводе Юсима: «Государи, без сомнения, обретают величие, преодолевая препятствия и трудности, встающие перед ними, поэтому когда судьба желает возвысить нового государя, который больше зависит от молвы, чем наследный государь, он посылает ему навстречу врагов и заставляет сразиться с ними, чтобы, одолев их, государь мог подняться и еще выше на ступень, подставленную ему его врагами. Многие считают даже, что мудрый государь должен при случае умышленно вызвать по отношению к себе некоторое противодействие, дабы, подавив его, прибавить себе величия».
Без логического «мостика», что вообще-то ему обычно несвойственно, Макиавелли переходит к обоснованию тезиса о том, что правителям требуются победы и удачи в правлении (правда, в отличие от большинства предыдущих глав, эта посвящена сразу нескольким качествам государей и применяемым ими приемам, что делает возможным это исключение). Военная сторона дела здесь не упоминается, поэтому можно сделать вывод, что речь идет о победах и удачах во всех важнейших областях государственного управления и руководства. Еще раз мы встречаем здесь указание на важнейшее значение общественного мнения для государя, не являющегося наследным правителем. Последняя фраза кажется вполне в духе Макиавелли, однако он ее здесь не развивает. Значение ее, однако, совершенно понятно. В принципе именно такие максимы и должны считаться истинным макиавеллизмом, каким его принято было считать в критике и общественном мнении.
Нередко государи, особенно новые, со временем убеждаются в том, что более преданные и полезные для них люди – это те, кому они поначалу не доверяли. Пандольфо Петруччи*, властитель Сиены, правил своим государством, опираясь более на тех, в ком раньше сомневался, нежели на всех прочих. Но тут нельзя говорить отвлеченно, ибо все меняется в зависимости от обстоятельств. Скажу лишь, что расположением тех, кто поначалу был врагом государя, ничего не стоит заручиться в том случае, если им для сохранения своего положения требуется его покровительство. И они тем ревностнее будут служить государю, что захотят делами доказать превратность прежнего о них мнения. Таким образом они всегда окажутся полезнее для государя, нежели те, кто, будучи уверен в его благоволении, чрезмерно печется о собственном благе.
Последняя фраза в переводе Юсима звучит следующим образом: «Таким образом они принесут государю больше пользы, чем те, кто уверен в расположении государя и потому станут заботиться о его делах с меньшим рвением».
Очередная черта политической жизни, подмеченная Макиавелли. Как и прежде, он стремится идти против привычных взглядов, находя неожиданные возможности для государя. Кроме того, здесь еще раз повторяется уже ставший привычным для данной главы тезис о роли обстоятельств в оценке конкретной политики.
Комментировать этот отрывок лучше всего предоставить самому Макиавелли. Он, как уже указывалось выше, писал Франческо Веттори 10 декабря 1513 г., что Медичи могут не сомневаться в его верности, несмотря на то, что он служил прежде республиканскому строю: «Я обсуждал…, стоит ли подносить мою книжку или не стоит, и если подносить, то самому или послать ее через Вас (Веттори в то время представлял интересы Флоренции в Ватикане – В.Р.). К тому, чтобы не подносить, меня
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 129
