броситься за нею. Как начальство ни останавливало, но порыв был так велик, что, казалось, и сам Государь не мог бы воспрепятствовать бежать за ним. И мы неслись все дальше и дальше, не отдавая себе ясного отчета, куда. Около Николаевского моста уже стали уставать, но и не думали прекращать проводы. Когда же Государь остановил карету и взял к себе ближайших, испугавшись, что они могут простудиться, то остальные гардемарины бросились на извозчиков, а некоторых взяли лица свиты. Так мы и продолжали сопровождать царскую карету и все время кричали «ура». Публика в удивлении останавливалась, но, поняв, в чем дело, тоже кричала и снимала шапки. Вид получался совершенно необычайный, и, наверное, полиция была очень смущена и не знала, что и предпринять.

Наконец царская карета остановилась у подъезда Зимнего дворца на набережной, а за ней подкатили и наши извозчики. Их Величества, видя нас, стали ласково упрекать за то, что мы по морозу, без всякой верхней одежды, совершили это путешествие, и приказали в таком виде назад не возвращаться.

В ожидании же присылки наших шинелей из Корпуса Государь велел войти во дворец и отдал распоряжение, чтобы нас напоили горячим чаем и вином. Мы страшно обрадовались и скромно вошли во дворец. Потом нас провели в какое-то помещение и скоро подали чай и вино. Вскоре доставили шинели, и мы отправились восвояси.

В назначенный день все собрались в роте. Завернутые в трубочку билетики были брошены в фуражку, и началось «вытягивание судьбы».

На каждом билетике стояли буквы: «Б» – Балтийский флот или «Ч» – Черноморский флот и, наконец, «К» – Каспийский. Билетиков для Дальнего Востока не было, так как вакансии были уже разобраны окончившими в первом десятке.

Дни перед принесением присяги пролетели. Все сияли счастьем. Внесли знамя, пришел священник. Сказал коротенькое поучение, затем мы подняли руки со сложенными пальцами, как для крестного знамения, и повторили за ним слова присяги и в заключение поцеловали Крест и Евангелие.

Нам теперь предстояла самостоятельная жизнь, а ведь до сих пор нас так опекали, что мы чувствовали себя застрахованными от всяких житейских забот, которых не лишены молодые люди, учащиеся в гражданских высших учебных заведениях и которым иногда приходится одновременно учиться и вести борьбу за существование. Мы всегда были прекрасно одеты, хорошо накормлены, жили в чистых, здоровых и теплых помещениях. Нас учили, как мы должны себя вести, и заботились о нашем здоровье. О многих ли так заботятся даже родители? Да, мы с любовью покидали вековые стены Корпуса, которые навсегда останутся родными и которые мы всю жизнь будем вспоминать с теплым чувством

Наш выпуск стал особенным выпуском, потому что нам объявил о производстве в мичманы лично сам Государь. Гордясь этим, мы называли свой выпуск «царским». После принесения присяги, которая делала нас настоящими офицерами, все чувствовали себя особенно счастливыми. Мечты детских лет наконец осуществились, и мы достигли того, к чему так долго стремились.

(Граф Г.К. Моряки, с. 80–88)

Приказ командующего флотом Тихого океана № 21 от 4 марта 1904 г.

В приказе Степана Осиповича Макарова, отданном в осажденном Порт-Артуре в годы Русско-японской войны (1904–1905) нашли отражения его заветы, изложенные в «Рассуждении по вопросам морской тактики». К сожалению, война не оставляет времени исправлять ошибки, допущенные в мирное время. Адмиралу Макарову, как и командующему 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмиралу З.П. Рожественскому и всем русским героям-морякам, оставалось спасать честь России.

Командиры судов должны внушать комендорам, что в их руках поражение неприятеля. Пусть они забудут о себе, сосредоточив все свое внимание на наводку орудий, и приложат все свое старание, чтобы отличиться и разбить врага.

Победой можно назвать лишь уничтожение неприятеля, а потому суда подбитые надо добивать, топя их или заставляя сдаться. Подбить корабль значит сделать одну сотую дела. Настоящие трофеи – это уничтоженные или взятые корабли.

Дело офицеров – руководить артиллерийским и минным огнем, но они не должны забывать ободять команду. Команда видит свои потери и не видит потерь неприятеля. О потерях неприятеля надо ей все время напоминать, чтобы команда чувствовала, что ее артиллерийский огонь производит опустошение на неприятельских кораблях.

С мостика должны как можно чаще посылать в батарею, башню и машину известие о нашем успехе, который встречается в батареях криком «ура» лишь на одни момент, а затем снова должна начинаться хладнокровная работа точной наводки орудий.

Флот, на котором личный состав сохранит в бою все свое хладнокровие, будет стрелять метко, а потому непременно разобьет неприятеля, если бы даже находился в невыгодных тактических условиях.

Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше.

Вице-адмирал С. Макаров

(Секретные приказы, с. 33–35)

Высочайшая грамота

В Порт-Артуре флот сражался, отбивая атаки японских миноносцев, деятельно поддерживая огнем и десантом войска сухопутного фронта крепости. Подвиги русских моряков «драгоценными самоцветами величия духа русских воинов осветили ее траурные ризы, как звезды – небосклон безлунной ночи», как писал современник тех великих и трагических дней. Вот как со времен Екатерины Великой принято было излагать обстоятельства совершения подвига в Высочайшей грамоте, вручавшейся награжденному вместе со знаком ордена.

БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ

МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРОЙ

Император и Самодержец Всероссийский,

Царь Польский, Великий Князь Финляндский

и проч., и проч., и проч.

Нашему лейтенанту Адриану Непенину[243]

за отличие, оказанное Вами при отражении в ночь с 1 на 2 декабря 1904 г. минной атаки на эскадренный броненосец «Севастополь» и лодку «Отважный», когда Вы, командуя миноносцем «Сторожевой», обнаружили действием прожектора нападавшие миноносцы и, несмотря на открытую по Вас стрельбу и выпущенные мины, продолжали светить, чем способствовали успешному отражению атаки, а равно за самоотвержение, проявленное Вами в следующую ночь, когда Вы, жертвуя собой, приняли минную атаку, направленную на «Севастополь» и, невзирая на удар миной в носовую часть, не прекратили огня по неприятелю.

Всемилостивейше пожаловали мы Вас по удостоению Кавалерской думы военного ордена Св. Георгия Указом в 3-й день сентября 1905 г., Капитулу данным, кавалером императорского ордена нашего Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV-й степени.

Грамоту сию во свидетельство подписать, орденскою печатью укрепить и знаки орденские препроводить к Вам повелели мы Капитулу Российских императорских и царских орденов.

Дана в Петербурге в 5-й день сентября 1905 г.

Управляющий делами Капитула ордена подпись

Делопроизвод. подпись

(Дудоров Б.П. Адмирал Непенин, с. 74)

Г. Колоколов.