Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 107
он удалился ото всех дел, чтобы здесь окончить свои дни.
На исходе второго года добровольного изгнания, графа Рауля посетили неожиданные гости. Графская охрана задержала четырех человек, направлявшихся к замку; они сказали, что хотят встретиться с его сиятельством. Графу доложили о них, и он распорядился отправить посетителей восвояси, ибо не желал видеть никого из внешнего мира. Однако один из задержанных проявил настойчивость: он говорил, что у него есть важные сведения для графа. Остальное он расскажет его сиятельству при личной встрече.
Скрепя сердце, граф согласился принять этого настырного гостя. Охрана обыскала неизвестного и привезла его в замок, оставив остальных задержанных в качестве заложников.
Граф Рауль принял посетителя в громадном парадном зале замка, увешанном старинным оружием и доспехами, однако нищенское одеяние гостя рассмешило графа, и он подумал, что его надо было принимать не здесь, а в передней.
– Вы не узнаете меня, ваша сиятельство? – спросил приезжий человек, как будто и сам смущаясь своего вида.
– Нет, – ответил граф, мучительно вспоминая, кто из знакомых ему людей низшего сословия имел право так настойчиво добиваться аудиенции у него.
Приезжий снял потрепанный дорожный плащ, а потом вдруг отлепил и бороду с усами.
– А теперь?
– Господь всемогущий! Святые угодники! Ваше преосвященство? – воскликнул донельзя изумленный граф Рауль.
– Да, это я, – печально кивнул епископ и тяжело вздохнул.
– Но почему вы в таком наряде? А, понимаю! Должно быть, вы решили последовать примеру святого Франциска и дали обет бедности? – весело сказал граф.
– Ах, ваше сиятельство, мне сейчас не до шуток! Не то, чтобы мне вообще не до шуток, но мне сейчас не до шуток, – укоризненно произнес епископ.
– Извините, но я почти не шутил. То есть не то, чтобы я вообще не шутил, но я почти не шутил, – в тон ему возразил граф. – Нынче у нас такая путаница с лицами духовного звания. Кто-то стремится попасть из бродяг в епископы, а кто-то, наоборот, из епископов уходит в бродяги. Причем, если я вижу бывшего бродягу, ставшего епископом, я понимаю, что он сам этого хотел; но когда я вижу епископа в роли бродяги, то попробуй, разберись, хотел ли он этого или стал бродягой помимо своей воли.
– Вы совершенно правы, ваше сиятельство. Путаница у нас страшная, и самое ужасное, что она у нас, и страшная, – еще печальнее вздохнул епископ.
– Вот, вот, я и говорю, нынче у нас такая путаница! – согласился граф. – Просто кошмар, что она нынче и такая у нас: где уж тут понять, кто епископ, а кто бродяга.
– Но я был и остаюсь епископом, хотя и без епископата, – гордо вскинул голову его преосвященство.
– Прекрасно сказано, прекрасно! Достойно древних героев. Ганнибал оставался Ганнибалом даже без армии, Клеопатра оставалась Клеопатрой даже без Египта, – восхищенно заметил граф.
– Благодарю вас, ваше сиятельство. Позвольте объяснить, зачем я приехал к вам, и почему в таком виде. Я должен был облачиться в это рубище, дабы не быть узнанным до времени и схваченным проклятыми еретиками.
– Схваченным? Еретиками? На моих землях? – граф удивленно поднял брови.
– О, ваша светлость, с тех пор, как я вынужден был оставить свою епископскую кафедру и спасаться бегством, я боюсь собственной тени!
– Мой бог! Тогда все ясно. Тому, кто боится собственной тени, надо находиться в тени. Как я вас понимаю, ваше преосвященство, у меня тоже было нечто похожее в жизни. Моя первая жена, светлая Элеонора, – я называю ее «светлой», потому что моя четвертая жена также носила имя Элеонора, но была смуглой… О чем я хотел сказать? Моя голова стала работать, как работает старый мельничный жернов: скрипа много, толку мало… Да, моя первая жена, светлая Элеонора… Вы свидетели, святые девицы Минодора, Митродора и Нимфодора, какая это была капризная, сварливая, плаксивая и, вместе с тем, любящая командовать женщина! Она до того меня довела, что я вздрагивал от пения соловья, от жужжания пчелы, от полета бабочки, а по ночам кричал во сне от ужаса. Я стал бояться всего и от жизни ждал только плохого, – так же, как вы сейчас.
– Но у вас, по крайней мере, оставались ваши владения, а я должен скитаться! – раздраженно воскликнул епископ.
– Я тоже скитался, ваше преосвященство: помню, с каким удовольствием я поехал воевать с турками и как не хотел возвращаться домой. На войне я уцелел, но дома не выжил бы, если бы Элеонору… если бы я… одним словом, если бы она не умерла, я бы погиб. Но я заказал по ней заупокойную мессу и сделал богатый вклад в монастырь Святой Бригитты, где похоронили Элеонору! После в этом же монастыре предали земле останки последующих моих жен, и я сделал дополнительный вклад в него. Увы, монастырь теперь разорен, монашки стали мирянками, и некому позаботиться о прахе моих жен, в том числе о прахе моей бедной светлой Элеоноры.
– Вот, вот, с тем я к вам и приехал! – обрадовался епископ.
– Вы хотите позаботиться о прахе моей светлой Элеоноры? – удивился граф.
– Нет, я не хочу заботиться о прахе Элеоноры, то есть я хочу позаботиться о ее прахе, но не могу. Вот если я верну себе свой епископат, тогда я восстановлю монастырь Святой Бригитты, и о прахе вашей жены будут заботиться должным образом.
– Благодарю вас, от всего сердца благодарю, – растроганно произнес граф, смахивая слезу.
– Да, но прежде я должен вернуть себе свой епископат, – со значением сказал епископ.
– От всей души желаю вам успеха! – вскричал граф.
– Мне нужна помощь…
– Конечно. Одному вам будет трудно вернуть себе свой епископат, – понимающе кивнул граф.
– Я жду ее от всех истинных католиков…
– Вы вправе ожидать ее от них.
– Мне понадобятся солдаты…
– Понятное дело, вам понадобятся солдаты.
– И деньги…
– Естественно. Вам нужны будут деньги, – продолжал соглашаться граф.
– Но за этим-то я к вам и приехал! – закричал епископ, потерявший терпение.
– Зачем вы приехали, я не понял?
– За деньгами и солдатами, ваше сиятельство!
– Ко мне за деньгами и солдатами? – граф недоуменно пожал плечами.
– Я всегда знал вас как доброго католика, ваше сиятельство, а сейчас пришло время выступить всем добрым католикам против еретиков и богохульников, установивших свою сатанинскую власть у нас. Скажу вам по секрету, многие из наших готовы подняться на восстание: порядки, установленные этим проклятым немцем Ульрихом, не нравятся людям.
– Вот как? Но он был популярен.
– Пока он занимался пустой болтовней, его поддерживали смутьяны и глупцы, они-то и устроили бунт в нашем городе. Однако когда этот немец стал председателем самозваного Городского Совета и начал проводить в
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 107
