Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 99
года н. э. как слабейшая на доске.
Постепенно, по мере того как европейские королевы становились более могущественными, их шахматное воплощение набирало все бо́льшую силу и достигло своего нынешнего статуса сильнейшей фигуры в игре к концу XV века, во времена правления королевы Изабеллы Испанской.
Я присутствовал на многих чтениях Мэрилин в книжных магазинах и университетах и наблюдал за ней с огромной гордостью. В настоящее время она почти завершила очередную книгу, «Влюбленное сердце», в которой исследует вопрос, как сердце стало символом любви.
Несмотря на нашу сильную приверженность труду, мы с Мэрилин всегда были неотделимы от своей семьи, исполняя роли матери и отца, бабушки и дедушки на протяжении более чем шестидесяти лет. Мы старались сделать наш дом гостеприимным не только для своих детей, но и для наших друзей и друзей детей. В нашем доме состоялось немало свадеб, книжных вечеров и вечеринок в честь будущих мам. Наверное, мы ощущали потребность в этом еще острее, чем большинство людей, поскольку наши родные семьи остались на Восточном побережье, и мы создали новую сеть родственников и друзей в Калифорнии – с корнями в будущем, а не в прошлом.
Хотя мы в своей жизни немало попутешествовали – посетили ряд европейских стран, побывали на многих тропических остовах в Карибском море и Тихом океане, а также в Китае, Японии, Индонезии и России – я ловлю себя на том, что в старости мне все меньше хочется уезжать из дома. Синдром смены часовых поясов действует на меня сильнее, чем в молодые годы, и я часто заболеваю в длительных поездках.
Когда дело идет о путешествиях, Мэрилин, которая на самом деле лишь на девять месяцев младше меня, часто кажется лет на двадцать моложе. Теперь, когда меня приглашают читать лекции в какой-нибудь отдаленной стране, я неизменно отказываюсь, часто предлагая вместо личного присутствия видеоконференцию. Я ограничиваю свои поездки Гавайями, изредка бываю в Вашингтоне и Нью-Йорке, да еще ежегодно езжу в Эшленд на Орегонский шекспировский фестиваль.
В интервью, которое вошло в фильм 2014 года «Ялом как лекарство»[38], наша дочь Ив честно сказала создателям фильма, что мы с Мэрилин всегда ставили свои отношения на первое место – то есть выше отношений с детьми. Моим первым побуждением было возразить, но, полагаю, она права. Ив сказала, что она сама ставит на первое место своих детей, но потом с сожалением добавила, что ее брак не продлился дольше двадцати пяти лет.
Когда после показа мы обсуждали фильм со зрителями, некоторые из них отметили, что наш брак производит впечатление очень прочного и долговечного, в то время как все четверо наших детей развелись. Я ответил, что усматриваю в этом воздействие некоторых исторических факторов: от сорока до пятидесяти процентов современных американских браков заканчиваются разводом, в то время как в среде моих современников развод был большой редкостью. В первые двадцать пять – тридцать лет своей жизни я не знал лично ни одного разведенного человека.
В разговорах со зрителями о разводах наших детей Мэрилин всегда хотелось воскликнуть: «Послушайте, но трое из них снова женились, и у них замечательные вторые браки!»
После каждого из этих разводов мы с Мэрилин бесконечно разговаривали, гадая, в чем мы могли ошибиться. Ответственны ли родители за распад брака своего ребенка? Я уверен, что многие родители задаются тем же вопросом. Но на него нет ответа. Развод, как правило, является болезненным переживанием для всех, кого так или иначе касается. Мы с Мэрилин разделяли печаль наших детей. И по сей день наши связи со всеми детьми и внуками по-прежнему крепки, и наши сердца согревает поддержка, которую они оказывают друг другу.
Ирвин Ялом с женой Мэрилин в Сан-Франциско, 2006 г.
Глава тридцать девятая
Об идеализации
С тех пор как сорок пять лет назад моя книга «Теория и практика групповой психотерапии» была принята в качестве учебника, у меня появились верные последователи среди студентов и терапевтов. Они были моей целевой аудиторией, и я не рассчитывал обзавестись более широким кругом читателей. Поэтому я был и удивлен, и польщен, когда мой сборник психотерапевтических рассказов «Палач любви» стал бестселлером в Америке и был переведен на многие иностранные языки.
Мое сердце всегда радовалось, когда друзья писали мне, что видели книгу выставленной на витринах в аэропортах Афин, Берлина или Буэнос-Айреса. Впоследствии, когда мои романы добрались до иностранного читателя, я упивался видом присылаемых мне по почте экземпляров экзотических изданий: сербского, болгарского, русского, польского, каталанского, корейского, китайского. Лишь очень постепенно я принял (хотя так до конца и не понял) тот факт, что подавляющее большинство моих читателей живет в других странах и читает мои книги на ином языке.
Мэрилин много лет возмущало, что единственной крупной страной, которая полностью игнорировала меня, была Франция. Моя жена была франкофилкой с тех самых пор, как начала в двенадцать лет учить французский язык, и особенно после того, как по программе Свитбрайар-колледжа провела во Франции свой второй курс.
Я неоднократно пытался совершенствовать французский язык с разными учителями, но оказался настолько лингвистически бездарен, что даже жена пришла к заключению, что это не мой конек.
В 2000 году новое французское издательство «Галаад» прислало мне предложение о покупке прав на французские переводы семи книг, которые я написал к тому времени. После этого «Галаад» публиковало по одной моей книге каждый год, и вскоре у меня появилась обширная французская читательская аудитория.
В 2004 году «Галаад» провело общественное мероприятие в парижском Театре Мариньи на правом берегу Сены (ныне это Театр на Сан-Клод). Мне предстояло дать интервью (разумеется, через переводчика) издателю «Психолоджис», популярного французского журнала.
Этот театр представляет собой величественное старинное здание с большой оркестровой ямой, двумя балконами и великолепной сценой, которой некогда оказывал честь своей игрой великий французский актер Жан-Луи Барро. Прибыв на этот вечер, я с изумлением узнал, что в театре аншлаг, и недоуменно обозревал длинные очереди людей, дожидавшихся снаружи.
Едва войдя в театр, я увидел гигантский трон из красного бархата, установленный в центре сцены, на который мне полагалось воссесть и обращаться к народу. Это было явно слишком! Я настоял, чтобы трон заменили чем-то не столь помпезным. Когда толпа зрителей потекла в зал, я заметил среди них немало французских друзей Мэрилин, которые годами не могли собраться ни поговорить со мной, ни прочесть мои книги. Интервьюер задавал правильные вопросы, я рассказал немало своих коронных историй, переводчик
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 99
