Среди желанных встреч и любимых занятий неизменно на самом-самом первом месте всегда находился только один человек – супруга Мария Федоровна. Его чувства к Минни не поблекли со временем, они приобрели лишь новые оттенки, раскрывались неведомыми в молодости широтой и глубиной. Никогда не сомневался, что именно дорогой Минни он нужен не как повелитель, а как человек. Что бы ни случилось, она-то никогда не оставит.

Привязанность к жене с годами лишь возрастала. Разлука становилась пыткой. Ждал письма от нее, как пылкий юнец, и когда выдавался день без весточки, то настроение портилось. Письма от Марии читал по нескольку раз, изучал во всех деталях.

Александру всё время не хватало её общества. Он был снисходителен к ней, как только и может быть снисходительным влюбленный. Когда она уезжала, то он следил за тем, чтобы ее комнаты не потеряли жилой вид. Их убирали и отапливали, как всегда, и во всех вазах непременно стояли цветы, так любимые хозяйкой. Он приходил сюда каждый день и нередко сидел подолгу в одиночестве.

Только ради нее последние годы он выдерживал эту «муку адову» – зимние балы в Петербурге. Последний полный бальный сезон при Александре III был в первые месяцы 1893 года, когда веселились «как угорелые». Брату Сергею царь писал 11 февраля 1893 года: «Прости, что так поздно отвечаю тебе, милый Сергей, на твое письмо, за которое сердечно благодарю, но времени у меня свободного было немного на масленице и мы все порядочно были утомлены невозможной неделью. Как я счастлив наступлению поста; просто наслаждение отдых и можно опомниться, а то я чувствовал, как с каждым днем я тупел и все забывал, а ложиться спать часто приходилось в 5 часов утра! Мы все-таки, несмотря на короткий сезон, дали 4 бала в Зимнем Дворце, 1 – в Эрмитаже и 2 – в Аничкове. На масленой Алексей дал бал у себя, а, кроме того, был ещё на балу у французского посла Монтебелло»[28].

В следующую зиму такого веселья уже не было. В январе 1894 года царь заболел пневмонией. Несколько дней его положение оставалось очень тяжелым, и у многих стали возникать мысли о трагическом исходе. Потом вроде бы всё нормализовалось. Царь стал появляться на официальных церемониях, принимал, посещал смотры и парады. 26 февраля ему исполнилось 49 лет, и никто не предполагал, что это последний день его рождения.

Летом же состояние заметно ухудшилось, обострилась старая почечная болезнь. В августе для консультаций был приглашен известный врач-терапевт из Москвы Григорий Захарьин. После осмотра пациента он без обиняков сказал царице, что опасается за ближайшее будущее и что следует принимать решительные меры. Во-первых, необходима строжайшая диета, а во-вторых, надо немедленно перейти на лечебный режим и покинуть столицу. Во второй половине сентября 1894 года царская семья прибыла в Крым. Врачи считали, что сухой южный климат может улучшить состояние. Но этого не произошло.

К началу октября 1894 года почти все приближенные чувствовали, что царь долго не проживет (об этом вполне определенно говорили врачи). Врачи осматривали умирающего, что-то советовали, но Александр III отказывался исполнять их предписания, и лишь мольбами и слезами жене удавалось заставить мужа принять лекарство, сделать новую перевязку, согласиться на осмотр медиков. Но все усилия оказались тщетными. 20 октября 1894 года в 14 часов 15 минут император Александра III скончался в Ливадии.

Письма императора Александра III императрице Марии Федоровне

I.

Гатчина[29]1884 г. 9 мая

Моя милая душка Минни!

Вот уже пять лет, что мы ни разу не разлучались и постоянно были вместе, исключая мою поездку в Данию в 1881 г., но это было всего неделю. Пусто и грустно сделалось в Гатчине, а особенно в твоих маленьких комнатах, которые остались совершенно как при тебе с цветами и букетами.

Теперь начинаю свой журнал: вчера, простившись с тобой, я вернулся домой, и сейчас же лег спать у себя в уборной. Утром, как всегда по вторникам, были у меня Ванновский[30] и Гирс[31], а кроме того, гр. Воронцов[32], так как он сегодня уезжает по казенным заводам[33]. Завтракал с детьми, Воронцовым и Гирсом. Мишкин[34] сам пришел к завтраку, был очень умен и ел хорошо. Потом мы курили и разговаривали в твоем кабинете и приходила беби[35], как всегда.

В 3 ½ пошли гулять с Ники[36] и Жоржи[37] и катались на «Славянке» по озеру. Посадили на острове все наши вербы вместе. Дети хотели посадить там же вербу Гоши и посадили ее отдельно, на другом маленьком острове. Камчатка[38] все время плавала через озеро и кругом фрегата и наслаждалась водой. Погода были приятная, солнце еще не летнее, а в тени просто холодно.

Вернувшись, я пил чай у себя в кабинете и приходили ко мне беби и Миша. Обедали с Ники и Жоржи, так как это последний день праздников[39] и сегодня у них начались уроки. После обеда были у Миши и беби, которые уже спали, а потом, простившись с Ники и Жоржи, я пошел к себе заниматься, писал письма и читал бумаги до ¾ 1 часа, а потом лег спать, потому что сильно хотелось спать.

Сегодня встал в ½ 8, но, к сожалению, погода серая, без солнца, но до сих пор нет дождя. Надеюсь, что сегодняшний Кирасирский парад пройдет благополучно; всего 7 градусов тепла. Поздравляю с Кирасирами Шефа![40] Очень досадно, что ты не могла остаться на их праздник, и Кирасиры, я уверен, очень сожалеют об этом. Сегодня не успею описать парада, так как кончаю письмо до него, потому что потом надо будет проводить принца Вильгельма, который сегодня отправляется в Москву.

Сегодня решительно больше не о чем писать и, так я думаю, мое письмо прескучное. Не забудь целовать от меня Мама Louise[41], милейшую Alix[42], Louise[43], Victoria[44] и Mand[45]. Остальных кого хочешь, кажется интересных больше никого нет. Если будет там Дядя Александр[46], то ему передай мой искренний поклон.

От всей души обнимаю тебя, моя милая душка Минни, крепко, крепко. Целую крепко милую Ксению[47]. Мой поклон всем нашим.

Дай Бог до скоро свидания! Христос с вами, мои душки! Обнимаю еще раз.

Твой верный друг Саша.

Гатчина 9 мая 1884 г.

Моя милая душка Минни! Вот я опять