Потом стал издавать журнал – дело было коллективное, но явно Миша был душою и мотором этой суетной затеи. Тут и случился ураганный рак. Он мне звонил за месяц до кончины – чтобы попрощаться. Сперва поговорил с моей женой (а Тата его очень любила, хотя совсем не разделяет большинства моих дружеских пристрастий). Сказал, что его уже, в сущности, нет, одно легкое напрочь отказало.

А потом взял трубку я, он очень говорил спокойным голосом, но с очевидностью прощался. Мишка, ошарашенно сказал я ему, да ты сошел с ума (я крепче выразился), а кто ж теперь напишет обо мне достойный некролог? Мы оба засмеялись.

Я уехал на гастроли и уже где-то в пути получил известие о случившемся.

Если бы ты, Мишка, знал, какое чувство дикого сиротства испытал я, узнав о твоем уходе! Да к тому же был ты праведником явным, будешь ты в раю наверняка, а значит, мы с тобой уже никак не повидаемся в дальнейшем.