Мы сидели и ждали служебный пазик, который должен был отвезти нас в центральный распределитель города Санкт-Петербурга. Ждали около часа, а потом выяснилось, что автобус всё это время тоже ждал нас у ворот. Загрузились в машину и стали смотреть в окна на девушек, провожавших некоторых из нас. Погода стояла тёплая, но моросил мелкий дождь, похожий больше на повисшие в воздухе слёзы провожающих. Время как будто тоже повисло. Пазик тарахтел, но не двигался с места, заставляя нас продолжать смотреть, как плачут подруги. Махать им руками в окно – самый дурацкий способ помочь облегчить минуты расставания. Наблюдать эту картину со стороны вряд ли было приятно; оказаться на их месте и вовсе не хотелось. Но внутри автобуса никто из нас не мог ничего сделать. Нельзя было выйти и успокоить их. Да и толку-то? Всё равно надо будет зайти обратно, и тогда всё по новой. Душераздирающая картина.

Не могу сказать за всех, кто был со мной в машине, но я думал лишь о том, что лучше скорее отправиться в неизвестность, чем наблюдать эту застывшую зыбь. Автобус стоит, как будто желает вытянуть все слёзы из девчонок. Все, досуха. Словно это его топливо.

Мы подъехали к распределителю, зданию, известному каждому призывнику. Именно оттуда я провожал нескольких своих питерских друзей на службу, не имея в голове ни намёка на мысль, что когда-то сам тут окажусь. Машина въехала на территорию военной части, и ворота закрылись. «Ага, чтобы не сбежали. Птички в клетке», – подумал я. Приключения начинаются. То есть продолжаются.

Мы вышли из машины. Я спросил у сопровождавшего нас прапорщика:

– Каков дальнейший план наших действий?

– Да покурите пока.

Спорить не стали. У меня была с собой початая пачка сигарет. Осталась с проводов. Стабильно никогда не курил, так, баловался, что называется. Но я чётко понимал, что лучше не брать с собой эту привычку на службу. Там и так придётся терпеть тяготы и лишения, так зачем мне к этому набору добавлять ещё и постоянное желание курить? Я достал одну сигарету и оставшуюся пачку отдал парню, который, как выяснилось из разговора на перекуре, бросать не собирался. Ну ладно, на здоровье. У меня с этим вопрос был решён.

После того как все подышали тёплым майским воздухом, мы пошли оформлять документы и получать военную форму. Документами занимался сопровождающий, а с формой каждый разбирался самостоятельно. Ещё на проводах дома мой инструктор по туризму сказал, чтобы я обязательно постарался получить или выменять каким-либо образом одежду, а главное – обувь своего размера, ведь в ней придётся ходить весь срок службы. Форму-то подшить под себя можно, а вот обувь подшить сложнее. Я получил свой комплект и пошёл переодеваться. Форма была велика, а берцы малы. Подошёл к кладовщикам:

– Парни, надо всё поменять.

– Зачем?

– Ну как зачем. Всё не по размеру.

– У всех так.

– Мне не надо как у всех, мне надо по размеру.

– Да не парься ты, потом поменяешься с кем-нибудь.

– Да, да. Знаю я эту историю, потом мучиться всю службу. Если есть мой размер, то давайте всё-таки поменяем. Вам, может, надо чего? У меня есть немного денег.

– Смотри, настырный какой. Все надевали, что им выдавали, и больше не возвращались, а этому надо, чтобы всё как положено было. Ты откуда такой? Из города или области?

– Из города. Центральный район.

– О, Сань, с твоего района чел. Ладно, давай сделаем нормально. Денег нам твоих точно не надо. Самому пригодятся. У нас всё есть. Скоро самим домой.

Забрав одежду и обувь, солдат ушёл на склад. Вернувшись, сказал:

– Вот тебе камуфляж старого образца. Таких на складах осталось буквально пару штук. Они хороши тем, что материал в них плотнее. А ещё со временем краска выстирывается, выцветает, и он становится похож на старую советскую гимнастёрку песчаного цвета. У меня как раз такая. Берцы лучше меряй с тёплым носком.

Я поблагодарил и пошёл переодеваться. На этот раз все было как по мне шито. Радость, восторг, комфорт. Гражданскую одежду надо было либо отдать провожающим, либо выбросить в специальный бак, а потом её сожгут. Я знал об этом и специально надел то, что не жаль будет выкинуть. Расставание с одеждой превратилось в ритуальное жертвоприношение. Гори оно всё синим пламенем. Пожелал парням скорейшего окончания службы и пошёл выяснять, кто и когда меня должен отправить на флот.

Про мой флот никто ничего не знал, зато появилась возможность прогуляться по улице. Такая удача выпала тем, кого назначили ответственными за обеспечение обеда. Я вызвался сам, поскольку без дела сидеть совсем не умею, а тут какой-то новый опыт. Нам нужно было взять армейские термосы и отправиться в соседнюю часть за едой, потому как своей кухни в нашем призывном пункте не было. Старшими с нами отправили троих лейтенантов. Вышли, построились. Разобрались по двое. Идём, а вокруг всё другое. Город другой. Воздух другой. Небо другое. «Как так?» – подумал я. И понял. Это я теперь другой. Сейчас по городу шёл совсем не тот человек, который прибыл сегодня утром в призывной пункт. Шёл не один или, как обычно, со своими друзьями раздолбайской походкой, а в строю и с совершенно незнакомыми людьми, да ещё и с армейскими термосами за плечами. Это был человек в новой, ещё пахнущей сырым складом форме. В новой форме себя самого. Потому и вокруг всё было непривычным. Те, кто служил, знают, что такое военная форма. Надеваешь её и чувствуешь себя совсем иначе. Если кто-то не в курсе, то чисто для эксперимента можно надеть на себя деловой костюм. Сразу уловите отчётливые перемены в сознании, которые, конечно, никоим образом не сравнятся с ощущениями от формы военной. Особенно если это не просто примерка, а всё по-взрослому, по-настоящему – надел и пошёл исполнять долг.

Мы добрались до части. Набрали в термосы