февраля и нелегально прибывший 13 апреля[43] в Питер член большевистского ЦК И. Сталин. Он поселился у Полетаева, который имел депутатскую неприкосновенность, в том числе и жилища. Здесь они с Полетаевым, Ольминским и Батуриным обсуждали запуск «Правды»[44]. Туда по делам «Звезды» мог заходить Скрябин. Впоследствии он вспоминал, что познакомился со Сталиным как раз в эти судьбоносные дни создания «Правды». Уже после смерти вождя Молотов рассказывал, что впервые встретил его на конспиративной квартире у некоего зубного врача в присутствии Свердлова (дата не называется). При этом Молотов утверждает, что это было «перед выпуском „Правды“, по некоторым основным вопросам говорили»[45]. Внук Молотова вспоминает о его рассказе, как после этого Сталин ночевал у Скрябина, и они обсуждали аренду помещения для редакции и выбор типографии[46]. В этой версии Скрябин предстает одним из ключевых создателей «Правды», можно сказать техническим организатором, работающим под мудрым сталинским руководством.
Федор Федорович Раскольников (Ильин). [Из открытых источников]
Роман Вацлавович Малиновский. [Из открытых источников]
Однако упоминание Свердлова сразу ставит молотовскую версию знакомства со Сталиным под сомнение – Яков Михайлович был до декабря в Нарымской ссылке. Так что втроем они могли встретиться только зимой, скорее всего в январе 1913 года, по возвращении Сталина из Кракова.
Сталин среди основателей «Правды» Молотова не называет, хотя мог бы – его воспоминания вышли в мае 1922 года, когда тот уже стал его ближайшим сотрудником. Даже Демьяна Бедного упомянул как сотрудника «Правды», а Скрябина «забыл»[47].
В апреле 1912 года Сталин был в столице на свободе недолго – с 15 по 22 апреля, находясь на квартире Полетаева. За это время он написал 8 статей, то есть сидел в основном дома и работал. Квартира находилась под наблюдением, а Джугашвили – в розыске. Так что маловероятно, что он ходил к зубному врачу и Скрябину в это время, тем более – со Свердловым. Известно, что Сталин вышел из депутатской квартиры 22 апреля (в день выпуска «Правды») и по одной из версий как раз к Скрябину и направился. Но тут был вполне закономерно арестован[48]. Скрябин не пострадал, так как Сталин до него не дошел.
Получается, что пути этих двух людей, которые теперь неразрывно связаны в истории, сошлись несколько позднее, и Скрябин не играл такой важной роли в становлении «Правды», которую приписал себе в поздних воспоминаниях. Впрочем, Сталин, вероятно, знал о Скрябине раньше. В декабре 1911 – феврале 1912 годов он был в ссылке в Вологде и там общался с людьми, знакомыми со Скрябиным. В старости Молотов даже рассказывал, что именно тогда они стали переписываться[49], что тоже может быть более поздним домыслом.
Значение Скрябина в издании «Правды» значительно выросло после ареста ответственного секретаря редакции Раскольникова 22 мая. На его место нужен был человек преданный и аккуратный. Скрябин прекрасно подходил. Так он занял пост, который уже обеспечивал ему определенное место в истории большевизма. Хотя тогда еще в России не догадывались, какое значение через десятилетие приобретет слово «секретарь».
Участие в оппозиционной деятельности предоставляет широкие возможности для вертикальной мобильности. Первокурсник – а уже один из руководителей легального органа партии, представленной в Государственной думе. Правда, один из депутатов, Р. Малиновский оказался полицейским провокатором, информировавшим власти о нелегальной деятельности вокруг «Правды», что вызывало провалы. Молотов вспоминал о нем: «Живой такой человек, оборотистый, умел держаться, когда нужно – с гонором, когда надо – молчаливый. Рабочий-металлист, депутат от Москвы. Я его хорошо помню, не раз встречался с ним. Внешне немножко на Тито похож. Красивый, довольно симпатичный, особенно если ему посочувствуешь. А как узнаешь, что он сволочь, – так неприятный тип»[50].
Легальная работа в «Правде» была чревата неприятностями. Советские историки подсчитали, что за первый год существования газеты ее редакторы отсидели 47 с половиной месяцев тюрьмы, а 41 номер газеты был конфискован[51]. Правда, за «Правду» сидели и подставные «ответственные лица» – рабочие члены партии, готовые формально числиться в редакции и отвечать за нарушения цензурных правил. Но полиция понимала, кто есть кто, так что Скрябин уже значился в ее отчетах как член «руководящего коллектива фракции большевиков-ленинцев» и «видный партийный работник»[52].
Так что через революционные каналы можно было и быстро взлететь, и больно упасть. Но Вячеслав верил в победу большевизма даже тогда, когда казалось, что она очень далека. При нашей ли жизни? Империя стоит прочно, выдержала революционный удар 1905–1907 годов, адаптировалась к вызовам начала ХХ века и готова к эволюции по либеральному пути. По крайней мере, так представляли дело влиятельные либеральные газеты. В крайнем случае, случится дворцовый переворот, который облегчит такую эволюцию.
Даже социал-демократы-меньшевики и большинство социалистов-революционеров оценивало возможность преодоления капитализма и создания нового, более справедливого некапиталистического общества, как далекую перспективу многих десятилетий. Что в этих условиях могут значить радикальные большевистские призывы? Можно ими привлечь на свою сторону наиболее бедствующих рабочих. Но в случае успехов капитализма их жизнь тоже будет постепенно улучшаться. Да и молодые люди вроде Скрябина будут обзаводиться семьями, имуществом, профессионализироваться либо в соответствии со своим образованием, либо как журналисты, и шаг за шагом вписываться в реальность империи и капитализма, делать карьеру, переходить от юношеского радикализма к благонамеренной умеренности. Так рассуждали «премудрые пескари» начала ХХ века, так рассуждали они и век спустя. И во многом были правы. Немало есть примеров такой возрастной эволюции слева направо, хотя бывают и выдающиеся исключения из этого правила. Только вот в России в начале ХХ века судьбы людей изменила широкомасштабная война. Когда Скрябин пришел в «Правду», до нее оставалось два года.
«Правда» не только была самой радикальной из легальных левых газет, но и коммуникационным центром находившихся в Российской империи большевиков и стачечников Петербурга. Они публиковали в газете свои требования и узнавали об опыте других. Скрябин курировал этот вопрос, становился настоящим специалистом по забастовочному движению.
Хотя «Правда» и была легальной газетой, она публиковала не только местных, но и эмигрантских авторов, важнейшими среди которых были В. Ленин и Г. Зиновьев. Они не стесняли себя российскими цензурными ограничениями. После публикации радикальных статей членов ЦК большевиков официальные издатели и ответственные члены редакции могли пойти под арест.
ЦК большевиков сделал «Правду» своим центральным проектом. Ленин переехал поближе к российской границе, в Краков, чтобы его посылки с текстами быстрее прибывали в редакцию. Члены
