На Северо-Западном фронте весной в сорок втором году, помню, умирал боец из моего взвода. Фамилию забыл. Как сейчас вижу, лежал он в траншее, думали, совсем отошел. А он поманил меня пальцем и говорит тихо, еле разберешь, лучше уже не мог:

- Товарищ лейтенант, там у меня банка тушенки. Возьмите да с ребятами нашими съешьте. Хоть меня вспомните...

И вскоре умер.

В медсанбате видел другую картину, и поразила она меня на всю жизнь. Солдата кладут на операцию - весь живот ему разворотило, а он хирурга спрашивает:

- Как там наш командир-то? Жив, слава богу?

- А кто твой командир? - спросили его.

- Да как же кто? Вержбицкий.

Это он за командира дивизии перед смертью беспокоился.

Я вспоминаю, как, развивая успех первого эшелона под рекой Великой, выскочили мы вперед и увидели, как лежат вповалку в огромной воронке раненные кто в живот, кто в грудь, кто в голову. Между ними ползает санитарка, плачет и уговаривает:

- Ну потерпите маленько. Сейчас, только машина придет... Всех заберу!..

Пробежали мы мимо, поднялись на высоту и оттуда увидели, что раненых накрыл шестиствольный миномет. Всех разбросало...

Бесчисленное множество таких историй можно было бы рассказать! И в каждой из них действующие лица - это наши люди, достойные вечной памяти.

Каждое такое событие, когда на него смотришь сейчас, издалека, много лет спустя, - трагедия, разрывающая сердце.

Сколько наших людей не дошло до Дня Победы, и я кладу венок на их братскую могилу, и минута молчания, в которой склоняюсь перед памятью их, продолжается всю мою жизнь.