– Как продвигаются дела, Гюнтер? – спросил меня Ники в тот день позже по телефону. – Есть какие-нибудь новости?

– Я провел продуктивную встречу с одним парнем на прошлой неделе.

– Он собирается инвестировать?

– Нет, но ему понравилось предложение.

– Он конченый идиот.

– Спасибо, Ники, я ценю твою поддержку и добрые слова.

– Не за что, Гюнтер.

Из-за того, что потенциальные инвесторы возникали на горизонте не так уж часто, я не ожидал появления еще одного в скором времени, однако спустя всего неделю после того, как Ники назвал последнего кандидата конченым идиотом, материализовался еще один заинтересованный человек. Впрочем, поначалу я этого не понял.

Я направлялся на встречу в Шарлотте, когда внезапно увидел знакомое лицо.

– Черт побери, Джо, как ты? Не видел тебя целую вечность.

Я знаю Джо Кастера – управляющего командой Stewart-Haas Racing в НАСКАР – с 2005 года. Мы познакомились, когда я переехал в Северную Каролину, чтобы создать команду в НАСКАР для Red Bull[10]. По целому ряду причин я считаю, что в итоге ничего путного не вышло, и я не видел Джо с тех пор, как покинул команду годом позже. Мы проболтали почти час, а когда я вернулся домой, почему-то почувствовал беспокойство. «О черт! – воскликнул я вслух. – Он идеально подошел бы!» К счастью, Герти в тот момент не было дома. Я выругался, внезапно осознав, что владелец команды Джо, Джин Хаас, относился именно к тому типу людей, с которыми мне стоило говорить о предложении.

– Как думаешь, мистер Хаас может заинтересоваться? – спросил я Джо, позвонив ему по этому поводу днем позже.

– Не исключено, – ответил он. – Но Джин обитает в Лос-Анджелесе. Давай встретимся за кофе? Ты проведешь презентацию для меня, и, если я решу, что Джина это потенциально может заинтересовать, я ему передам.

– Превосходно.

Через несколько дней мы договорились встретиться в местном Starbucks в Мурсвилле, где я и показал свою презентацию.

– Ну как, что думаешь? – закончив, спросил я.

– Довольно интересно, – ответил Джо.

– Достаточно интересно, чтобы передать мистеру Хаасу?

– Думаю, да, – сказал он, взяв листы с презентацией. – Джин будет в городе позже на этой неделе. Давай я покажу это ему и свяжусь с тобой, как только смогу.

Я изо всех сил старался сдерживать волнение по этому поводу, но было чертовски сложно. Я знал, что Джин Хаас живет в Лос-Анджелесе, но он владел командой, которая базировалась буквально через дорогу. И, что самое главное, он действительно понимал, как работает индустрия автоспорта.

В течение следующих четырех недель я не получил от Джо ни одной весточки, но не видел в этом ничего плохого. Если бы Джин сказал нет, Джо наверняка передал бы мне сразу, поэтому я решил, что отсутствие новостей – само по себе хорошая новость. А позже одним вечером четверга, сразу после того, как я вернулся домой, у меня зазвонил телефон. Это был Джо.

– Привет, Гюнтер. Джин приехал в город на гоночный уик-энд НАСКАР в Шарлотте и хочет с тобой встретиться. Ты не против поужинать вместе в субботу?

– Еще бы я был против!

До этого момента с каждым потенциальным инвестором все происходило по-разному: кто-то реагировал на презентацию больше, кто-то меньше. Джин не стал исключением: во время наших первых двух встреч он почти ничего не сказал, однако у меня ни разу не возникло ощущения, что он не заинтересован. Джин просто держал свои карты при себе и был сдержан в выражениях.

– Как думаешь, как все прошло? – спросил я Джо в понедельник после того ужина.

– Сложно сказать, – ответил он. – Не знаю, заметил ли ты, но Джин почти ничего не рассказывает.

– Да ладно, не может быть!

– Но он дал бы мне понять, если бы не заинтересовался, а это главное.

Да, как я и говорил выше, отсутствие новостей – это хорошие новости.

Прошло две недели, и однажды утром мне позвонили с незнакомого номера. Обычно я игнорирую такие звонки, однако в тот раз я почувствовал, что это может быть Джин.

– Гюнтер, – проговорили в динамике, – это Джин Хаас.

Что тут скажешь? Я чертов гений.

– У меня есть к тебе несколько вопросов, – сказал он.

Сейчас уже не вспомню, что это были за вопросы, но я смог тут же ответить на них. Не было каких-то отзывов ни о презентации, ни об ответах, которые я только что дал. Он просто задал вопросы и, получив на них ответы, испарился.

В течение следующих недель звонки Джина становились более частыми, до такой степени, что я уже начал их ожидать. Как и в первом случае, все, что он делал, – это задавал вопросы. Некоторые из них касались презентации, некоторые – Dallara, где должны были делать шасси и помогать собирать машину. Какие-то, конечно же, касались Ferrari, где должны были изготавливать большинство деталей, которые можно было бы передавать, а некоторые затрагивали тему спорта в целом и заведующих им людей. В девяти случаях из десяти я мог ответить либо сразу, либо после короткого звонка, что, по-видимому, нравилось Джину. Скажу только одно: он, безусловно, был очень скрупулезен.

Так продолжалось больше года, и, хотя мне отчаянно хотелось узнать, как Джин относится к моей идее, я из раза в раз отказывался от форсирования событий.

– Ты идиот, Гюнтер, – сказал однажды Ники. – Ты говоришь с этим человеком уже целый год. Что с ним не так?

– Насколько я знаю, ничего. Он звонит мне, задает кучу вопросов, я на них отвечаю, и он отключается.

– А он точно заинтересован?

– Честно говоря, черт его знает, Ники. Надеюсь, заинтересован.

– По-моему, самое время ему либо рыбку съесть, либо на хрен пойти, не так ли? Спроси, к чему он ближе.

– Хорошо, спрошу.

Ники был прав. Я понимал, что Джину нужно быть уверенным, прежде чем принимать какие-либо решения, но я уже не мог вообразить ни одного вопроса, на который еще не был бы дан ответ. Кроме того, терпение постепенно заканчивалось у всех. У Стефано, Берни, Чарли и, конечно, Ники. В тот уик-энд Джин должен был приехать в Шарлотт, и я решил поговорить с ним именно тогда.

– Как ты думаешь, что произойдет? – спросила меня Герти за день до приезда Джина.

– Честно, не знаю. С самого первого дня мне говорили, что, если ему будет неинтересно, он так и скажет, но