В части выполнения первого и третьего условий недостатка не чувствовалось, в то время как второе и четвёртое условия совершенно не выполнялись.

Вопрос личного состава играл первостепеннейшую роль и отражался на всей работе. Если в отношении китайского личного состава и принимались какие-то меры, то в части русских сотрудников возникли проблемы. «В отношении инструкторского состава повторилась обычная история, – отмечал Горев в „Отчётном докладе о контрразведывательной работе в Кантоне за ноябрь 1925 г.“ – Когда я уезжал, мне было обещано и даже подтверждено честным словом, что… будут немедленно посланы Браиловский и Катюшин по линии Г.П.У. и кто-либо [из] работников по линии Разведупра. Я позволил себе ещё в Пекине высказать своё сомнение в выполнении этого обещания. Сейчас я принуждён убедиться, что поступил неправильно, уехав, не дождавшись обещанных людей. По меньшей мере, странно думать, что можно работу Г.П.У. организовать, не дав ни одного человека». В этой связи Горев докладывал, что, если не будут срочно присланы обещанные люди, он будет «…принуждён считать, что работа Г.П.У. считается второстепенной» и обратиться «…к выполнению работы более важной (видимо) военной», где он найдёт, «вероятно, большее применение». В последней фразе заключались все приоритеты в работе Горева.

Налаживание контрразведывательной и разведывательной деятельности в Кантоне требовало подготовки китайских кадров. И здесь снова возникала проблема инструкторов. И не только инструкторов.

Без инструкторов школу открыть нельзя, замечал Горев, «…без школы нельзя получить китайских работников, без работников нельзя организовать дела». С переводчиком дело обстояло ещё хуже: «Здесь переводчиков нет, а те, которые есть, загружены работой и выделены быть не могут. Обещаемый Ли не едет». Разговоры об английском языке – «чепуха», считал Горев. «Из партийцев по-английски говорят очень мало», – отмечал советский советник. А спекулянта для переговоров, не говоря уже об агентурных материалах, привлекать он не решался.

В докладе о разведывательной работе в Гуандуне за ноябрь 1925 г. Горев отмечал, что к концу отчётного месяца уже имелось «а) две резидент[уры] в пров. Гуанси, куда посланы окончившие краткие курсы коммунисты, местные (Гуанси) работники, б) резидентура в пров. Цзянси, полученная через китайский штаб, но ещё не достаточно проверенная, в) резидентура в Гонконге, тоже новая, но организованная нами через нашу контрразведку».

Была начата информационная работа: приступили к обработке английской гонконгской прессы, были выписаны китайские газеты из Гонконга, Макао, Юньнаня, Гуанси, Гуйчжоу, Хунаня, Цзянси и Фуцзяня. Газеты обрабатывались только в военном отношении.

«До тех пор пока нам не удастся создать сильного руководящего аппарата в штабе, вернее, не подберём подходящего начальника, разведдело будет вестись под руководством коллегии, созданной для организации контрразведки. Затем функции будут поделены», – подчёркивал В. Е. Горев.

Им же был разработан «План организации разведывательной работы в провинциях Южного Китая и сопредельных районах», по которому ставились задачи: собрать «сведения, интересные для СССР» и «необходимые для нашей работы в Гуандуне материалы» по районам и провинциям Южного Китая.

С этой целью предлагалось послать 15 резидентов по Южному Китаю (по 1 человеку-резиденту на провинцию, столичный район и пограничный район), в первую очередь, в Юньнань, Гуйчжоу, Гуанси, Хунань, Хэбэй, Цзянси, Фуцзянь и 3 человека в другие районы (Гонконг, Макао и Ханой-Хайфын). В этом случае нашей агентурой должны были быть «…накрыты важные для нас провинции [и] столичные районы, откуда идёт политика провинции, и пограничные районы, важные для нас». В «Плане» говорилось, что к «организации резидентур надо приступить немедленно, организуя по мере возможности, рассчитывая на то, что вначале мы будем иметь: во-первых, плохую агентуру и, во-вторых, двойников». Причём эта резидентура, видимо, должна была находиться в новых консульствах на Юге Китая. О желании открыть такие консульства (всего 14) в ближайшие шесть месяцев говорят «Предложения подкомиссии Китайской комиссии Политбюро ЦК РКП(б) об открытии новых консульств в Китае». В них прямо говорилось, что данные «консульства, как преследующие, главным образом, информационно-разведывательные цели, могут быть ограничены минимальным штатом в 3 человека: консул, секретарь и переводчик».

Выпуск школы контрразведывательной и разведывательной службы в Кантоне 15 марта 1926 г. должен был решить проблему дефицита кадров – «покроет эту нужду».

Согласно разработанному Горевым плану организации школы, предусматривалось одновременные проведение 3-месячных курсов на разведывательном (12 человек) и контрразведывательном (48 человек) отделениях из расчёта восемь часов в день, не считая строевой подготовки, всего около 624 часов (астрономических). Преподавание должно было быть организовано чтением лекций, проведением семинаров и практических занятий. Предметы подразделялись на общие для всей школы и специальные по отделениям. К общим предметам были отнесены следующие: политграмота, политпартии и политзадачи (100 ч); элементы военного дела (оружие, стрельба, подрывное дело) (50 ч); элементы гражданского управления страной (14 ч); правила конспирации, основы разведки и контрразведки (4 ч); организация (4 ч); основы информационной службы (30 ч) и тайнопись (20 ч).

Среди специальных дисциплин, подлежавших изучению на отделении разведки, были названы: военное дело и войсковая разведка (114 ч); агентурная разведка (110 ч); информация (60 ч); организация (6 ч); контрразведка (60 ч); противник (40 ч); запасные часы (22 ч).

На отделении контрразведки изучались следующие специальные дисциплины: служба охраны контрразведки (4 часа); наружное наблюдение (115 часов); информация (60 часов); осведомление (91 час); бандитизм (20 часов); вспомогательные службы (20 часов); официальные службы (30 часов); история действий наших врагов в Гуандуне (20 часов); разведка (20 часов); запасные часы (22 часа).

«Каждый слушатель должен будет изучать один из европейских языков, причём предпочтение будет отдаваться русскому, затем английскому и французскому языкам. Примерно будет 6 групп по 10 человек, 3 группы русского, 2 группы английского и 1 группа французского языка». «Занятия языком и политработа идут вне часов программы».

При приёме слушатели должны были проходить испытательную комиссию: «а) их политические взгляды; б) образование на китайском языке; в) знание европейских языков; г) память и сообразительность».

Главным руководителем по школе Горев видел самого себя – «Никитина», который предусматривал взять на себя «чтение лекций в школе, составление инструкций, организационная работа, руководство агентурой, информационная работа по английской прессе».

Главным руководителем по разведывательному отделению он предложил назначить Терещатова, прибывшего одним из первых в Китай в 1923 г. Проведение занятий по специальным предметам он рассчитывал поручить «Михайлову» (ведение всех дел, вербовка и связь с иностранной (не китайской) агентурой, учебная часть школы, часть лекций в школе, ведение финансовой отчётности).

Предусмотрел Горев и привлечение к учебному процессу и 17-летнего Фёдора (Фрэда) Михайловича Бородина[143] (использование только в свободное время, «так как имеет постоянную работу: ведёт работу как английский секретарь коллегии, информационная обработка английских материалов»). Фрэд (Фёдор) Бородин