В сентябре 1198 года Ричард захватил Вексен и с такой яростью атаковал Жизор, что Филипп едва не утонул во время отчаянного отступления французов. Ричард захватил в плен и заточил в темницу замка Шато-Гайар кузена французского короля, Филиппа де Дре, епископа Бове, что многие расценили как оскорбление, хотя во время пленения Ричарда епископ ездил в Германию и настаивал, чтобы короля держали в заключении.

Грозный папа Иннокентий III, которого впоследствии признали одним из величайших понтификов Средневековья, направил к Ричарду легата, кардинала Пьетро Капуано, с приказом освободить епископа. Король осыпал легата оскорблениями, крича, что Святой престол в свое время за него не вступился.

Узнав об этом, Алиенора, осведомленная о суровом нраве папы Иннокентия, встревожилась. Она посоветовала Ричарду освободить епископа, но тот не прислушался к матери. Тогда Алиенора попросила разрешения поговорить с епископом, намереваясь предложить ему убежище в своих владениях. Однако, когда Филиппа де Дре сопровождали на встречу в Руане, он предпринял неудачную попытку побега и после этого оставался в плену до самой смерти Ричарда.

В марте 1199 года Ричард, вероятно, посетил Алиенору в Фонтевро во время похода на юг с доблестным капитаном наемников Меркадье, якобы для того, чтобы захватить некое сокровище, хранившееся в замке Шалю в Лимузене. Сокровище – горшок с римскими монетами, как сперва утверждали, – нашел в поле пахарь, который отнес клад Ашару, владельцу Шалю. Адемар, граф Лиможский, союзник короля Филиппа и сюзерена Ашара, потребовал передать ценности ему.

Когда слух о находке распространился, то оброс новыми подробностями. Ричарду сообщили, что клад представляет собой золотую статую, изображающую императора и его семью, сидящих за столом. Английский король, как верховный сюзерен Шалю, немедленно заявил о правах на сокровище. Возможно, он знал, что никакой статуи не существует, и его истинным намерением было захватить крепости графа, чтобы помешать Адемару с вассалами поддержать Филиппа. 4 марта Ричард осадил замок Шалю.

Вечером 26 марта «арбалетчик замка Бертрам де Гурдон выстрелил из арбалета и попал королю в руку, нанеся неизлечимую рану. Король доверился Меркадье, который, пытаясь извлечь железный наконечник [стрелы], достал только дерево, оставив железо внутри. Небрежно искромсав руку короля, мясник наконец извлек стрелу»297.

Рана «была плохо обработана, опухла и почернела, причиняя королю сильную боль»298. Ричард, по-видимому, страдал от заражения крови и, возможно, гангрены. Осознав, что умирает, он отправил гонца в Фонтевро с просьбой к Алиеноре прибыть без промедления. Ричард не послал за женой, неубедительно объяснив свой выбор нежеланием оповещать французов о недуге, чтобы те не могли извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Он простил убийцу и приказал освободить его, хотя позже Меркадье велел содрать с него кожу живьем и повесить.

Получив известие от короля, Алиенора отправила гонцов к Иоанну, чтобы тот поспешил в Шинон и завладел казной Ричарда. Затем в сопровождении аббата Луки из Тюрпене она «быстрее ветра»299 преодолела 125 миль, отделявших Фонтевро от Шалю, и прибыла в замок 6 апреля. Ричард лежал в крошечной спальне, ему прислуживали четыре лорда, остальных приближенных держали на расстоянии. Жоффруа де Винсоф утверждает, что Беренгария тоже находилась у смертного одра, но это не согласуется с более надежными источниками.

Ричард попросил, чтобы его похоронили в Фонтевро у ног отца – в знак раскаяния за то, что сын восстал против родителя. Он приказал отправить гонцов к коннетаблю замка Шато-Гайар, Уильяму Маршалу и архиепископу Кентерберийскому с распоряжением, заверенным его печатью и подписью Алиеноры, о мирной передаче власти Иоанну, своему преемнику. Ричард передумал оставлять Англию и континентальные владения Артуру. На перемену в настроении короля, возможно, повлияла Алиенора, которая не могла уделить время внуку-бретонцу и его матери, при этом понимая, что, пока Артур находится в плену у Филиппа, будущее Анжуйской империи под угрозой.

В тот же день во время вечерней службы Ричард «завершил свой земной век»300 в возрасте сорока одного года. Рядом с ним находилась Алиенора.

5. Материнская забота

В хартии Алиеноры аббатству Нотр-Дам-де-Тюрпене говорится: «Мы присутствовали при смерти нашего дорогого сына, который доверил нам, вслед за Господом, позаботиться о благополучии своей души, и мы намерены исполнить его пожелания. С материнской заботой мы проследим за тем, чтобы все его просьбы были удовлетворены».

Пока гонцы королевы мчались на север, чтобы найти Иоанна, епископ Линкольна Хью узнал о смерти короля по пути в Анжер и решил отправиться в Фонтевро на похороны. Услышав, что Беренгария находится в Бофор-ан-Валле, епископ «свернул с проезжей дороги и пересек дикий лес, чтобы утешить ее в связи со смертью мужа. Его слова проникли в сердце скорбящей, убитой горем вдовы и чудесным образом смогли унять ее горе. Он произнес прекрасную речь о необходимости стойко переносить несчастье и хранить благоразумие во времена радости. Он отслужил [мессу], самым искренним образом благословил королеву и тех, кто был с ней, и удалился»301. Прелат спросил Беренгарию, не хочет ли она поехать с ним вместе на похороны, но та отказалась. Возможно, она опасалась, что не вынесет испытания. Глубокое горе говорит о том, что она долго лелеяла безответную любовь к супругу.

Алиенора сопроводила похоронный кортеж с телом Ричарда в Фонтевро. Путь на север был долгим и занял пять дней. 11 апреля, в Вербное воскресенье, монарха «похоронили с величайшими почестями и с королевской пышностью»302 при участии Хью Линкольнского. Алиенора, как самая близкая родственница покойного, возглавила траурную процессию, в которую вошли епископы Пуатье и Анжера, а также аббаты из Тюрпене и Ле-Пена. Папа римский направил в качестве своего представителя кардинала Пьетро Капуано, поручив ему передать вдове короля глубочайшие соболезнования от лица апостольского престола.

Согласно распоряжению Ричарда, его внутренности захоронили в часовне замка Шалю, мозг – в аббатстве Шарру в Пуату, а сердце – в Руанском соборе в гробнице, увенчанной статуей в натуральную величину, покрытой серебром. В Фонтевро в память о Ричарде воздвигли прекрасную гробницу с эффигией, выполненную теми же мастерами, которые создали надгробие его отца из того же известнякового камня. Вероятно, обе гробницы тогда заказала Алиенора. Скульптурные надгробия изображают двух величественных королей, которые лежат на спине с закрытыми глазами.

«В день похорон дражайшего сына Ричарда» Алиенора издала хартию, согласно которой аббатству Фонтевро предоставлялся принадлежавший ей «город Жоне-Клан для [нужд] их кухни, во благо души [ее] дорогого господина, короля Ричарда, дабы он скорее обрел милость Божью». Это было первое из нескольких пожертвований, которые она сделала для спасения «светлой памяти сына; да пребудет его душа