– Если подстава.

– Да, вдруг если подстава… И вот тогда мы построили заставу. Я сказал: «Кто хочет со мной, десять человек – шаг вперед». Ну работали мы там хорошо, жили одной семьей…

– Братство.

– И они сразу: «Командир, мы с вами».

– И вот они вышли. Я брал в основном старослужащих. Молодежь не брал. И вот мы выдвинулись туда. Потихонечку, потихонечку. Да, действительно, стоит автобус. Уже наступает ночь. Там была и беременная женщина, и старики… И все. Мы автобус подцепили, и потихонечку мы вытянули и помогли автобусу спуститься вниз…

– Об этом стало известно населению…

– Конечно, уже через два дня, когда снег начал таять, к нам приехал старейшина со словами благодарности: «Ребята, спасибо, что не бросили. Они бы там ночью…» Дров нету, греться нечем. У автобуса насколько бы бензина хватило? А идти до ближайшего пункта далеко. То есть зима, и мы не дали людям пропасть… Молва пошла. Они останавливались, они подходили, здоровались. Пожилые. Открывает багажник, а я: «Бать, давайте так. Я старшее поколение уважаю». А у нас было требование: открыть багажник, салон, дабы исключить перевозку оружия, боеприпасов, проверка документов… Но когда ехал старейшина, вот он выходит. Но я же их знаю. И вот идет открывать багажник. Я ему: «Но вы извините». – «А вдруг я…» – «Пусть это будет на вашей совести»…

– Во!

– «Пусть это будет на вашей совести». То есть применяли тонкую тактику…

– Человеческую…

Львов при въезде в Грозный. 2008 г.

Львов:

– И вот все, они проезжали… На нас несколько раз в ночное время выходили шайтаны, пытались сбить наш ротный опорный пункт…

– Шайтаны – боевики…

– Да, боевики. У нас было не менее четырех боестолкновений в ночное время, они нас пытались… И фугасы подкладывали под ротный опорный пункт, чтобы… У них ничего не получилось… У нас солдат заболел на нервной почве. Ну, после ночных боев. Мы сообщили на базу, что есть заболевший. Приехал БТР, и, когда спускался с военнослужащим, там попали на засаду. То есть их обстреляли. Ну, все остались живы, оперативно прикрыли их. Снизу минометчики поддержали. Мы сверху передали координаты, где засели боевики. Они отработали. И БТР ушел без потерь. Все нормально. Но после этого к нам в течение десяти – двенадцати дней колонна не приходила, а вода-то была завозная. И все. Но нашлись мои друзья-чечены. Вот там в автобусе была беременная, жена чеченца. А я знал его брата. Сразу приехали: «Командир, какие тут вопросы?» Я: «Ребята, нет воды. Тяжело с водой». – «Хорошо». Развернулся, уехал. Часа через два смотрю – «москвич» летит, а это его старший брат. Как узнал, что воды нет, он прилетел на перевал, открыл багажник, салон, а там бидоны с водой стоят. Он: «Командир, забирайте воду». И: «Дайте мне кружку», – со всех бидонов набрал, выпил.

– Что не отравлено…

– Да. «А меньший брат будет ехать, мы там в лесу вам дровишек наготовили. На КамАЗе будет ехать и скинет вам дров». Вот такое у нас было взаимодействие с населением… За нашу доброту, что честно выполняли свой долг, не наглели, никого не обижали, и люди к нам повернулись лицом, а не спиной…

– Вы маленький островок на отрыве, вас могли размазать только так, а благодаря налаженным человеческим отношениям вы и…

– Да.

– А не дубиной…

– Надо и кнутом, и пряником. Где надо – там и кнутом, где можно – мы и пряником. Вот нормально. И когда я уходил, мы уезжали после очередной командировки, люди просто…

– Значит, вы налаживали отношения со старейшинами…

– Да, и с главой администрации. Это человек! Он потом к нам сюда приезжал в Воронеж. Самашки были побратимом с городом Россошью. Приезжал и первым делом встречался со мной. Приятно было и посидеть, поговорить, вспомнить.

– Тогда чеченская милиция начала создаваться.

– В 2001 году уже пошло формирование отделов, хотя начали еще в 2000‑м. Вот в селе Самашки был участковый Хусейн, который тоже прошел и Афганистан, служил тогда. Потом он вернулся на должность участкового. Но, к сожалению, когда я уже дома был, мне сообщили, что Хусейн погиб… Расстреляли его. Не простили ему то, что он надел милицейскую форму…

Снова в Чечню

Львов:

– В 2001 году я снова приехал из командировки, ранение начало давать о себе знать, снова операции, снова больницы, снова госпиталь, снова служба. Но в 2006 году я снова обхитрил врачей и снова вернулся в Чечню. Но тогда командировки были у нас три месяца, а тут стали командировки по полгода. И вот я вернулся в командировку уже на полгода. 2006–2007 год. И снова там. Теперь я находился в самом Ачхой-Мартане, но мы выезжали и в Самашки. Теперь у меня должность была не оперуполномоченный, потому что когда я в 2001 году вернулся, ранение дало осложнение и начальник принял решение перевести меня на более спокойную должность – сначала я был дежурным в приемнике-распределителе горрайотдела, а потом стал начальником. И вот вернулся в Чечню – сначала специалист по связи, обеспечение связи в отделе и при проведении мероприятий. Поддержка связи с группами…

– Это какая по счету Чечня у вас?

– Третья…

– И вот вы там.

– Год там служил. Выполнял свои обязанности. Многое было. Был у нас четвероногий друг, собачка. Ее подобрали. Видимо, от наших ребят где-то отстала или что. Потому что натаскана на обнаружение, видно, наше воспитание… Ее брали с собой. И она помогала. Раз мы ехали, нас обстреляли. Мы выскочили, заняли позицию, так она встал и показала направление, где были чечены. И верно показала.

– А как звали?

– Да мы долго гадали, как назвать. Ведь имя-то уже было. А командир: «Была у меня собака Грей». Во, Грей! Так и назвали… Мы ее никому не отдали, а командир потом забрал ее с собой… Есть фото: повесили Грею на шею автомат, я ей на