Машталлер уточняет:

— Вот здесь на развилке встретишь обе батареи. Покажешь, где размещать огневые. Выбирай так, чтобы обе располагались недалеко друг от друга. Направление огня: восток — северо-восток. От огневых до противника два — три километра. Обрати внимание на подъезды. Наметь места для хозвзводов.

Нас учили, что огневые позиции выбирают сами комбаты. Но они ушли далеко вперед вместе со стрелковыми батальонами. Командиры огневых взводов обстановки в деталях не знают. Им нужно помочь выбрать места для огневых. Они двигаются вместе с расчетами и орудиями.

Выбор огневых — это серьезно. Надо решить, куда посадить первое орудие. Под один веер поставить всю батарею.

Насколько удобны подъезды, где можно найти воду, где оборудовать укрытия для коней. Все это важно. Непросто определить гребень укрытия. Поставишь орудия слишком близко к лесу (это и есть гребень укрытия), при первой же пристрелке снаряды заденут за верхушки деревьев. Это опасно. Могут разорваться над головами тех, кто окажется под деревьями. Если же укрытие слабое, батарея будет стоять на открытом месте, а не на закрытой позиции. По огневым вспышкам ее может засечь противник.

Выбирать огневые нужно было для двух батарей — гаубичной (8-й батареи) и пушечной (7-й). С учетом разрыва между батареями потребовалось найти площадку фронтом метров на двести — двести пятьдесят. Определяю, где именно расположить первое орудие, как разместить обе батареи.

Моя первая рекогносцировка заканчивается. Огневики прибывают, по моим указаниям размещают орудия. Уточняю и передаю Машталлеру координаты огневых.

В целом он, видимо, удовлетворен. В следующий раз сумею проделать операцию по выбору огневых без излишних хлопот и подсказок.

Отличился Василий Гиря, но…

Немцы сопротивлялись упорно. Артиллеристам пришлось поработать против танков. Одно из орудий седьмой батареи выдвинуто на прямую наводку. Против танков.

Это была нелегкая схватка. Расчеты понесли потери. Пехота овладела большаком Сурож — Витебск. Немцы отходят к Двине.

Командование дивизиона довольно действиями батарейцев лейтенанта Василия Гири, расчетов седьмой батареи. В полк пошло донесение об успешной “работе” по танкам. (“Подбито самоходное орудие типа “Фердинанд”. Отличился огневой взвод 7 батареи” — из Журнала боевых действий от 23.12.1943). Готовились наградные представления на отличившихся. Но одобрения от “верха” не последовало. Вместо похвал и награждений — разносы.

В первые же дни наступления комбаты не успевали выполнять заявки пехоты. Не хватало боеприпасов, особенно гаубичных. Их доставляли на санях. На дорогах то заносы, то слякоть. На конной тяге многого не навозишь. А тут еще пропал старшина — командир взвода боепитания.

Вокруг этого пошли разговоры, рождались домыслы. Начались неприятные разбирательства.

Сам старшина — родом из тех мест, которые месяц назад освободила наша дивизия. Освободили и его родную деревню. Он встретился с женой, которую не видел два года. Пока стояли в обороне, жена приезжала к нему во взвод боепитания, жила несколько дней в его землянке.

И вот командир боепитания, отправившись на санях в ДОП за боеприпасами, в батарею не вернулся. Что с ним случилось? Батареям до зарезу нужны снаряды, а отвечающий за боепитание исчез. Поползли разговоры — раз приезжала жена, значит старшина, воспользовавшись удобной ситуацией, вернулся домой и теперь, вероятно, где-то скрывается. И ведь не просто рядовой, а командир взвода. Ему доверяли, он знает обстановку с подвозом снарядов, ему известна обстановка в дивизионе, полку.

Короче говоря, строились самые невероятные, негативные предположения. А люди дивизиона должны быть не поощрены, а наказаны.

Прошло месяца два. В середине зимы, когда стояли в обороне под Полотой, раздался звонок из штаба полка:

— После излечения вернулся из госпиталя старшина, бывший командир взвода боепитания 8-й батареи. Хотим снова направить его в ваш дивизион.

Как оказалось, пропавший старшина не пропадал, не скрывался.

Когда он мотался на санях за снарядами, попал под огневой налет. Его ранило на льду озера. Недолго думая, повернул назад и добрался до госпиталя, минуя медсанбат. А в госпитале приватизировали дивизионного коня и сани. Ящики с гаубичными снарядами за ненадобностью сбросили. А “конную тягу” использовали для собственных нужд.

Так лопнул домысел о мнимом дезертире — командире взвода боепитания. Обратно в дивизион его не приняли. Обиделись. А обижаться надо было на тех начальников, которые порой повсюду подозревали и искали крамолу; склонны были верить слухам, не умели разобраться в реальном положении дел.

Старшине, конечно, следовало каким-то образом дать знать о себе, хотя бы написать письмо. Вряд ли следует упрекать раненого, что он поспешил попасть к медикам, использовав собственные средства транспортировки. Не знаю, насколько серьезным было ранение, но стремление как можно быстрее добраться до госпиталя вряд ли подлежало осуждению.

К востоку от Витебска

Наши батальоны несли большие потери в личном составе. В районе Гралево, недалеко от Двины, в батальоне, который поддерживал дивизион, оставалось не более десятка штыков. Настроение прескверное. Командир дивизиона уединился с командиром батальона и, основательно поднакачавшись, предложил пополнить поредевшие штыки, передав в пехоту артиллеристов.

Не берусь судить, насколько серьезно было это предложение. Офицеры дивизиона открыто высказывали недовольство. Наступление захлебнулось. Исправить положение, попытавшись перекрестить наводчиков и телефонистов в стрелков и пулеметчиков, вряд ли имело смысл.

Я плохо представлял замысел наступления, в котором участвовал наш полк. Двигались по полевым дорогам, лесным массивам. Названия сел — Князи, Павлюченки, Жиляи, Моккия мало, о чем говорили. Чаще всего именно в населенных пунктах противник создавал опорные пункты, при отступлении вел по ним огонь, наносила удары авиация.

В конце декабря (20.12.1943 — 1.01.1944) наступление развертывалось фронтом на север — от озера Вымно к Западной Двине. Если взглянуть на карту, то стрелы, обозначавшие движение полков, поползут к верхнему обрезу карты по направлению Моккия — Курино.

27 декабря вышли к Двине. Солдаты прямо по льду переправились на правый берег реки. Затем их вернули обратно. Задача — продолжать наступление вдоль левого берега.

В канун нового года произвели первый артиллерийский залп по Витебску, по его восточной окраине. Залп чисто символический. Цели наметили по карте. С наблюдательных пунктов они не видны. До города нужно еще дойти, прорваться сквозь немецкую оборону. А наступление выдыхалось.

Схема наступательной операции восточнее Витебска в конце декабря 1943 года.

В стрелковых батальонах почти не осталось штыков. Движение застопорилось на рубеже Совари — Гралево.

Наше НП на опушке леса. Перед нами заснеженное поле с редкими пехотинцами. На окраине села огрызаются пулеметные точки противника. Кто-то