*****

Однажды вечером, вернувшись домой на Ближний Восток, мы с семьей почувствовали, как по дому прошла мощная волна повышенного давления. Он содрогнулся, и, хотя окна были закрыты, занавески зашевелились, как будто налетел порыв ветра. Ощущения были похожи на те, когда шиитские молодчики взрывали поблизости газовые баллоны, но на этот раз не было слышно ни звука. Я вышел на улицу и увидел, что мои соседи тоже стоят перед своими домами и смотрят друг на друга, недоумевая, что произошло.

Волна стала следствием взрыва, произошедшего в июне 1996 года в здании Хобар Тауэрс в Саудовской Аравии. В здании находились американские военнослужащие; в результате взрыва погибли семнадцать американцев и один саудовец, еще 372 человека многих национальностей получили ранения. Террористы являлись членами саудовского отделения «Хезбаллы». Позднее федеральный суд США установил, что теракт был санкционирован Али Хаменеи, в то время аятоллой Ирана.

Это произошло в то время, когда я уже начал чувствовать, что после пяти лет работы мне пора покинуть этот регион. В то время сотрудники, работавшие под неофициальным прикрытием и не являвшиеся сотрудниками Государственного департамента, были свободны в своем решении продлевать служебные командировки, и я мог оставаться здесь сколько угодно, но мне не терпелось двигаться дальше. Я торговался и договаривался со штаб-квартирой и в итоге получил назначение в Восточную Европу, где нужно было работать с российскими и бывшими советскими гражданами.

Мои оперативные задания не были привязаны к какому-либо географическому подразделению, поэтому у меня было больше возможностей для выбора. Управление было строго разделено, в каждой сфере находились свои мандарины. Оперативник, назначенный в ближневосточный отдел — где не было ни одного приятного задания, — мог всю свою карьеру выполнять неприятные задания, а сотрудник, назначенный в европейский отдел — где все задания были приятными, — мог получать приятные задания всю жизнь. Однако некоторым из наших людей нравилась жизнь на Ближнем Востоке, и я знавал трех наших оперативников, принявших ислам.

Мы проделали хорошую работу по предотвращению отмывания террористических средств банками государств-изгоев. Мы заблокировали производство ОМУ в Индии и Эмиратах. Однако мне не удалось сделать того, чего мне действительно хотелось добиться в этом регионе — я не завербовал индийских или пакистанских информаторов, связанных с ядерным оружием; не завербовал источники в «Аль-Каиде» или иракских агентов. Не удалось это и другим, и я понимал, что это очень серьезная проблема.

За время работы на Ближнем Востоке я оценил свободу поиска и отработки разных версий. Например, в 1995 году секта «Аум Синрикё» использовала отравляющий газ зарин, чтобы убить двенадцать человек в токийском метро. Группа также экспериментировала с ботулотоксином и сибирской язвой[41]. Я был заинтересован в том, чтобы остановить использование этого ужасающего оружия, и начал более внимательно изучать биохимические объекты. Преимущество отсутствия указаний со стороны Управления заключалось в том, что я мог действовать по собственной инициативе.

По меркам ЦРУ, у меня была долгая и успешная командировка в Персидский залив. Я гордился своей живучестью. В процентном отношении из всех известных мне оперативников, действовавших на Ближнем Востоке, и не работавших под дипломатическим прикрытием Государственного департамента, успешными были около 15 процентов. Около 70 процентов тихо провалились, обычно уходя после короткого срока службы. Оставшиеся 15 процентов терпели впечатляющие неудачи, в результате чего их избивали, арестовывали, похищали, тайная полиция выдворяла их из страны или им приходилось эвакуироваться с помощью групп спецназа.

Проезжая мимо отеля, в котором мы остановились в нашу первую ночь в стране, я думал о беспорядках, которые мы видели. Я все еще мог различить дыру, которую оставила врезавшаяся в живую изгородь машина.

7. Утро в Восточной Европе

Свобода заменяет древнюю вражду между народами с помощью вежливости и мира. Свобода — это победитель.

Рональд Рейган

Со своим новым боссом, Стефаном, я встретился в небольшом конференц-зале штаб-квартиры с голыми стенами и без окон.

— Вы будете подчиняться непосредственно нашему офису в штаб-квартире, — сообщил он. — Это избавит вас от опеки местной резидентуры в том регионе, где вы будете жить, и сделает порядок подчиненности более четким.

Я сразу увидел, что это динамичный, целеустремленный и физически подготовленный человек. Он служил на захватывающих и опасных постах, и у него было солидное военное прошлое, предшествующее работе в Управлении.

— Здесь, в штаб-квартире, вас будут полностью поддерживать эксперты, — заявил он. — Они будут выбирать и анализировать ваши объекты. Мы не будем заниматься поиском зацепок, мы уже знаем, кто нам нужен, и мы пойдем прямо к ним.

Его заместитель, Бетти, кивнула в знак поддержки. Она была такой же ясноглазой и энергичной, преисполненной идей. Мне хотелось работать по крупным целям, по-настоящему разрушительным — объектам ядерного, химического и биологического оружия и их командным структурам. Работа в новом подразделении со Стефаном и Бетти была идеальным вариантом. Тот факт, что я буду подчиняться непосредственно им, а не местной резидентуре, как на Ближнем Востоке, упрощал работу, и я знал, что такая схема значительно повысит эффективность.

Мне не терпелось приступить к работе над новыми проектами. Во время перехода на работу в Восточную Европу я познакомился на коктейльной вечеринке с одним русским. Его биография меня заинтриговала, и я попросил штаб-квартиру проверить его. Конечно, там определили, что он бывший офицер КГБ. Офицеры КГБ, естественно, представляли для нас интерес, и я был полон решимости выяснить, не являются ли бывшие офицеры КГБ еще лучше.

Чтобы дать старт новой программе, Стефан и Бетти организовали в штаб-квартире конференцию.

На ней я занял место рядом с Мартином, моим старым другом по работе на родине. Он не мог долго бодрствовать, находясь в теплом помещении, и почти сразу же начинал подремывать. После нескольких вступительных слов Стефана и Бетти в конференц-зал уверенно вошел один из начальников штаб-квартиры и встал перед нами в армейской позе. Это были «Подтяжки».

— Ваша задача, — заявил он, — будет заключаться в вербовке наших самых важных информаторов в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе. Управление предъявляет самые высокие требования к иностранным лидерам и командованию, которые должны быть удовлетворены, а также к ядерному, химическому и биологическому оружию. Нам нужны люди среди высших руководителей и их кабинетов, а также среди высшего военного командования.

Когда он продолжил описывать наши цели и срочность задачи, я подумал: «Это именно то, что я хотел».

В конце своей речи