что-то рисовал. Потом оказывалось – делал эскизы мизансцен. Как двигаться по сцене, как, когда и куда пойти при соответствующей реплике, как взаимодействовать с партнером. Я наблюдал, как работал замечательный актер Левон Зорабян. Он какие-то кружки рисовал, какие-то странные знаки, и его знаки обозначали разные чувства, и при этом он разговаривал, отвечал на вопросы… У каждого актера свой метод.
Я всё время работаю. Дома, какие бы ни были разговоры, пришли гости, что-то говорю, мне что-то отвечают. А мысль всё время работает – так и кружится вокруг образа, который мне предстоит создать на сцене или на экране. Я всё примеряюсь к нему. Часто брожу по улицам. Иногда по ночам. Громко проговариваю текст, и от меня шарахаются редкие прохожие. И дома, и на улице внимание автоматически включается, только когда происходит что-то интересное или увижу какие-то краски, какие-то жизненные подробности, которые могут пригодиться мне в лепке образа, над которым работаю.
Удивительно, как избирательно работает этот механизм наблюдательности и памяти. Мне кажется, я даже во сне работаю.
При этом меня постоянно мучает мысль: а не подражаю ли я кому-то. Очень ценю и берегу свою самобытность. Мне кажется, для актера это очень важно. Наша профессия – познание человека. А это ведь самое сложное. Это познание продолжается всю жизнь.
Фрунзик Мкртчян
Кошка на пианино
Комическое, трагическое, грусть, радость, печаль… Самые элементарные, самые простые, житейские, бытовые детали… Наблюдая, собирая, отбирая и обрабатывая их, актер подстегивает, стимулирует свое воображение, побуждает его к постоянной работе.
Вот, к примеру, самое простое… Как здороваться с людьми? Или как и при каких обстоятельствах может человек вдруг, неожиданно обнять другого? Как это возможно? Подойти, например, к незнакомому человеку и так просто ударить по плечу: «Ну, как ты?» А потом извиниться: «Простите, я обознался». Бывало, меня так хлопали по плечу, а потом говорили: «Ой, извините, мы ошиблись». Им показалось, что мы знакомы, потому что видели меня в кино. Значит, можно неожиданно поздороваться, раз ты запомнил лицо… Иногда бывает – непременно надо поздороваться. В деревнях такой обычай: проходишь по улице, стоят люди, и со всеми здороваешься, даже если они незнакомые. Вот эти простые наблюдения – как люди здороваются, как обращаются к другу – актеру очень полезны. Есть специфика этих отношений взрослых, детей, стариков… Наблюдения за людьми, за их реакцией в заданных и незаданных ситуациях – всё это неотделимо от моей профессии. И всё это работает постоянно.
Я не люблю анекдоты, придуманные другими. Хотя, бывает, и сам их рассказываю. Люди смеются… Но при этом я непременно что-то добавляю от себя – это у меня как-то само собой получается.
Включается воображение, и я начинаю на ходу изменять сюжеты, сочинять новые финалы известных историй, часто придаю рассказам ленинаканский колорит, акцент, говор. Иногда это даже очень получается. А больше я люблю сам придумывать всякие сюжеты, рассказы. Например, люблю придумывать небылицы обо мне и моем брате Альберте. Бывает так, что происшедшее со мной я приписывал другим, потому что мне показалось – им это больше подходит, или, наоборот, происходившее с другими я приписывал себе. Дошел до того, что, кажется, если бы я попытался сейчас всё это записать, то уже и сам не смог бы разобраться – где реальность, а где мое воображение. Это какой-то кошмар!
Вот, например, такой случай: как-то я сидел дома, и вдруг зазвучало пианино. Кроме меня в комнате – никого. Откуда вдруг возникли эти звуки? Как такое могло произойти? Ах, да! Ведь это кошка пробежала по клавишам.
Но самое удивительное, что у меня не было ни пианино, ни кошки. Эту историю я придумал сам и сам же в нее поверил. Именно благодаря воображению самые обычные истории становятся интересными. Это и есть специфика актерского воображения.
На съемках телефильма «На дне». 1986
С Сергеем Параджановым. Ереван, 1987. Фото З. Саркисяна
Открытое кафе столичной гостиницы «Ереван» было местом встреч артистов и деятелей культуры
Братья
«Песнь прошедших дней»
Младший брат Фрунзика Альберт в 1960 году окончил актерский факультет театрально-художественного института в Ереване и, проработав несколько лет в Ереванском академическом театре имени Сундукяна, в 1965 году уехал в Москву, во ВГИК – учиться на кинорежиссера. Материальную поддержку всей семье всё это время оказывал Фрунзик («Он долгие годы был мне заботливым отцом», – скажет Альберт). Однако участие и поддержка старшего брата сказалась и на самых первых кинематографических опытах Альберта.
Фрунзик, к тому времени уже известный актер театра и кино, снялся у брата в его курсовой работе. Фильм назывался «Фотография» и длился всего 15 минут.
– Я дал ему роль отца, сын которого погиб на войне. Фрунзик сумел заставить зрителей первые 10 минут умирать от смеха, а последние пять – плакать, вспоминает Альберт.
Потом была еще одна совместная работа, уже над дипломной работой брата – короткометражкой «Памятник». В армянской деревне решили поставить памятник погибшим, а крестьянин по имени Авак (Фрунзик Мкртчян) во что бы то ни стало захотел написать на камне имя своего русского друга-однополчанина. В этой короткометражке Фрунзик сыграл еще одного своего простодушного, смешного и грустного героя. Авак не может уразуметь простой, очевидной для всех истины: нельзя на памятнике-стеле, который ставят жители своим погибшим на фронте односельчанам, высечь имя его русского друга.
С братом Альбертом
Упрямый и трогательный в своем стремлении во что бы то ни стало увековечить имя фронтового друга, Авак отмахивается от всех разумных доводов односельчан. Просто слышать ничего не хочет. Потом замолкает и ходит угрюмый, озабоченный, странный… В глазах его грусть и отчуждение. И все-таки когда во время торжественного открытия с памятника сдергивают покрывало, оказывается – на камне после списка армянских имен криво, неумело, но уверенно выбито еще одно имя: Васил. Авак тайно сделал эту надпись на свой страх и риск. Он просто не мог поступить иначе. Должна же оставаться память о хорошем человеке!
Младший Мкртчян в
