Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 63

На заседании он был одобрен всеми членами Политбюро, кроме Алексея Николаевича, который счел его преждевременным. По его мнению, БВК из нефтяных парафинов все-таки не прошел всестороннего испытания, досконально не установлена его безвредность и для подведения итогов этой работы потребуется не один год. Несмотря на выступления президента Академии наук А.П. Александрова и министра здравоохранения Б.В. Петровского, которые утверждали, что БВК уже апробирован на нескольких поколениях животных и птиц и при этом не выявлено никаких отрицательных последствий, Алексей Николаевич все же остался при своем мнении.

Решение было реализовано и промышленный выпуск кормового белка начали в 1975 г. Всего же за период до 1990 г. в сельском хозяйстве его использовано около 10 миллионов тонн. По данным специализированных институтов, прирост продукции животноводства при употреблении тонны белковой добавки составляет: 1–1,5 тонны мяса птицы, 0,5–0,8 тонны свинины и 10–15 тысяч яиц.

Однако в процессе производства БВК выявились и отрицательные стороны. Так, на нефтеперерабатывающем заводе города Кириши (Ленинградская область), где была построена установка по выпуску кормового белка, во время работы часто происходили выбросы в атмосферу вредных отходов производства. Это привело к заболеваниям бронхиальной астмой и аллергией большого числа людей, особенно детей. В результате массовых протестов населения этого района Киришский завод был остановлен. Аналогичные выбросы случались и в других местах, в частности на Светлоярском и Ангарском заводах.

В связи с этим институтами и организациями Академии медицинских наук и Минздрава СССР были разработаны новые, более жесткие санитарно-гигиенические требования и на их основе создана нормативно-техническая документация для модернизации всех заводов, выпускающих БВК.

Таким образом, сама жизнь подтвердила справедливость опасений Алексея Николаевича, когда на заседании Политбюро он требовал более тщательного и всестороннего изучения воздействия БВК не только на животных, но и на здоровье людей.

И еще пример очень осторожного отношения Алексея Николаевича к принятию решений по крупным народнохозяйственным вопросам, особенно если они связаны с экологией, природопользованием. Одной из таких была проблема переброски части вод сибирских рек в Среднюю Азию. Государственная экспертиза при Госплане СССР дала положительное заключение о возможности взять 5–7 % стока Оби, а это около 25–27 миллиардов кубических метров воды, и направить эту воду по каналу протяженностью примерно 2,5 тысячи километров, который предполагалось построить по трассе: южная часть Урала – Казахстан – Узбекистан. Однако Косыгин считал, что подобная операция может привести к невосполнимым природным потерям. Восстали против этого плана многие известные всей стране люди, в том числе академик А.Л. Яшин, писатель С.П. Залыгин и многие другие. Известно, что позже, уже после смерти А.Н. Косыгина, под мощным влиянием общественного мнения начатые работы по этому проекту были прекращены.

Алексей Николаевич отчетливо видел главные направления в развитии народного хозяйства страны. Если же говорить о тяжелой индустрии, то он самое большое значение придавал развитию топливной отрасли, энергетики, цветной металлургии.

Уделяя самое пристальное внимание нефтяной и газовой промышленности Западной Сибири, где он не раз бывал, Косыгин все больше и больше интересовался перспективами быстрого формирования и становления отрасли, которая приобретала весомое значение в развитии экономики страны.

«Черное золото» и газ Сибири становились не только надежной базой топливно-энергетического комплекса нашей страны и стран СЭВ, но и крупным источником валютных поступлений для закупки продовольствия и необходимого оборудования для строящихся или реконструируемых крупных предприятий, таких, как КамАЗ, ВАЗ, АЗЛК и др. Всего же в те годы за так называемые нефтедоллары было закуплено оснастки более чем для пятидесяти заводов различного профиля.

Вспоминаю, какая острая борьба развернулась по поводу строительства газопроводов. Предлагалось два направления: северное и южное. Сторонники северного горячо доказывали преимущества этого варианта: он более эффективен, так как короче, а следовательно, дешевле в строительстве, да и валюты на нем можно сэкономить немало.

Сторонники же второго варианта отстаивали свою точку зрения: пусть южное направление менее экономично, больше газа придется потерять на перекачке, но зато трубопроводы пройдут по промышленным, густонаселенным районам, остро нуждающимся в топливе.

Алексей Николаевич спокойно и внимательно выслушивал все эти доводы, учитывал плюсы и минусы, взвешивал шансы, словом – изучал ситуацию. Но кабинетной работой не ограничивался – не раз летал в Тюменскую область, много часов просиживал с геологами над картами земных недр, слушал их пояснения о результатах геофизических исследований нефтегазоносных горизонтов, оценивал перспективы открытия новых месторождений.

Мне неоднократно доводилось сопровождать Алексея Николаевича в этих командировках. Общался он не только с начальством и специалистами. На буровых беседовал с рабочими, расспрашивал о труде и быте бригад, которые работали по вахтовому методу, обязательно бывал в столовых, в вагончиках-балках, где жили рабочие.

Не могу не вспомнить о довольно забавном случае. Наш вертолет приземлился в 200–250 метрах от буровой. А день был морозный, ветреный, и, пока дошли до буровой, обморозились. Взглянув на Алексея Николаевича, я увидел белое пятно на его щеке и посоветовал растереть это место снегом, что он и сделал. Он же, в свою очередь, посмотрев на меня, пальцем указал на мои уши, которые, очевидно, также побелели. И мне пришлось растереть их снегом. Во время обеда в столовой мы продолжали посматривать друг на друга, улыбались, глазами указывая на обмороженные места, которые в тепле из белых стали красными. И в те минуты казалось, что по своей доверчивости и открытости мне не было ближе человека, чем Алексей Николаевич.

Вернувшись в Москву, он снова и снова занимался рассмотрением вариантов трасс. Косыгин держал в памяти технические данные компрессоров, диаметры труб, протяженность проектируемых газопроводов, помнил фамилии десятков геологоразведчиков, строителей и монтажников, буровых мастеров, знал названия всех заводов-изготовителей. И только после того как проект прошел государственную экспертизу, а он как Председатель Совета Министров был твердо убежден, что принимает единственно правильное решение, только тогда подписал соответствующее постановление правительства. Я с полной ответственностью утверждаю, что во времена Косыгина решения Совета Министров СССР были глубоко продуманными.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 63