В 1893 году решили отметить пятнадцатилетний юбилей кружка, и в типографии Анатолия Ивановича Мамонтова издана была книга колоссального формата, на чудесной бумаге, предназначавшаяся не для продажи, а приносившаяся в дар участникам кружка и самым близким ему людям.

Странное впечатление производит эта книга. Ее название – «Хроника нашего художественного кружка». Распределение ролей: Маша Мамонтова, Н. В. Якунчикова, В. В. Якунчиков, Е. Г. Мамонтова, Н. С. Кукин, К. С. Алексеев, Дрюша, Ваня и Сережа Мамонтовы.

Все это могло бы показаться проявлением тщеславия, если бы не получилось так, что в понятие наш входили не только «Лиза», «Сережа», «Вера», но и братья Васнецовы, братья Коровины, брат и сестра Поленовы, Серов, Врубель, Остроухов, Левитан. Эта книга уберегла от времени сделанные ими декорации, эскизы, карикатуры, часть которых сохранилась, а большинство исчезло бесследно.

Но куда более значительна роль «нашего художественного кружка» в том, что эстетические принципы, положенные в его основу, вышли за рамки кружка и стали основой передовых театральных веяний того времени. Эти именно принципы были заложены и в Частную оперу, созданную С. И. Мамонтовым в 1885 году, и в какой-то мере в созданный в 1898 году – тоже нашим – Костей Алексеевым – Художественный театр. Новая оперная система, созданная С. И. Мамонтовым, сомкнулась с новой декорационной системой, создателем которой по праву считается Василий Дмитриевич Поленов. Несмотря на то, что одним из наиболее высоких достижений были декорации Васнецова к «Снегурочке», но этапным, основополагающим моментом была постановка Поленовым «Алой розы».

Здесь кстати предоставить слово Виктору Михайловичу Васнецову и привести отрывок из его выступления, произнесенного по случаю пятнадцатилетия кружка: «Сказка об „Алой розе“ – так оригинально рассказать и поэтически показать эту сказку на сцене!.. Разве можно забыть сцену в саду над умирающим чудовищем-принцем. Эта воскрешающая слезинка истинной любви, как она памятна. Исполать актрисе, да и не актрисе, а просто Соне Мамонтовой, племяннице дяди Саввы. А еще исполать и Поленову. Его декорации к „Алой розе“ – гениальные декорации, говорю это смело… Надо быть волшебником, чтобы перенести нас в эти сказочные дворцы и сады».

В октябре 1884 года Савве Ивановичу Мамонтову исполнилось 43 года.

Что сделал он к этому времени? Стал во главе железнодорожной компании, основанной его отцом и Чижовым. Стал преуспевающим дельцом, умным, предприимчивым, энергичным, удачливым. Ему вверили власть имущие, акционеры доверяли ему решать дела дороги, доверяли ему свои деньги. Всякий другой делец на его месте мог быть доволен собой. Кроме того, он пользовался искренней дружбой лучших художников России, он помогал им своими средствами, больше того, его энергия возбуждала их творческую энергию, они заражались ею и создавали картины и статуи. Он был вдохновителем вдохновения. Там, где он появлялся, все приходило в движение. Благодаря ему Антокольский создал «Христа». Не живи Репин в Абрамцеве, не было бы на передвижной выставке «Запорожцев», не создал бы многих своих картин Васнецов.

Он сделал все, что мог, и этим удовлетворился бы любой другой.

Но Савву Ивановича деятельность, которой он занимается, не удовлетворяет до конца. И он, в который раз, задает себе вопрос: что сделал он сам, Савва Мамонтов, к своим сорока трем годам, он, понимающий, что главной его заслугой перед потомками будет именно то, что он сделал и сделает в искусстве? Что же он сам сделал? Скульптура? Увы, он не так самонадеян, чтобы считать свои ваяния произведениями высокого искусства, а себя настоящим скульптором. Его скульптура – это отдушина его бьющей через край энергии, так же как и пьесы, как и стихи. И неужто он не способен ни на что большее, как только быть катализатором или дилетантом?

Нет, он все же сделает нечто такое, что будет его детищем, и он знает, чтó это будет. Он давно думает об этом. Когда-то папенька Иван Федорович, царство ему небесное, отправлял его из дому, даже в Персию, и все чтобы отвадить от театра и приохотить к работе.

К работе приохотил (впрочем, тут еще натура помогла), а вот от театра не отвадил.

Теперь у него, Саввы Ивановича Мамонтова, будет театр. Свой. Но не такой, как казенный, императорский. Нет! Он создаст новый театр, где все то, что он продумал во время домашних постановок, все, что обсудил с Поленовым, все, что делал с Васнецовым, выйдет в люди… Он уже знал твердо – театр он создаст.

Первый человек, которому открыл он свой замысел, с кем держал совет, и держал, признаться, давно, человек, который сам желал того же, кто поддерживал его сердцем, умом, делом, был, как всегда, Поленов.

Подготовка велась исподволь. Намечался репертуар, подбирались артисты и декораторы. Все это должны были быть новые люди, люди, не испорченные дурной традицией, люди, не втянувшиеся еще в рутину казенной сцены.

Пусть там, на казенной сцене, есть хорошие певцы, обладающие замечательными голосами, пусть там иногда промелькнет талантливая декорация… Все равно это не то – рутина, казенщина. Опера – не место, где премьер или премьерша, выфранченные в богатое платье, сверкая драгоценностями, демонстрируют особенности своего голоса, а старенький меломан сидит, дожидаясь, как такая-то примадонна возьмет такую-то ноту. Театр должен вслед за живописью взбунтоваться и двинуться по пути от академизма к реализму. Во всем. В репертуаре, в исполнении, в декорации, в костюмах.

Однако… Глава акционерных обществ Савва Иванович Мамонтов – создатель оперной труппы. Не солидно. Пожалуй, акционеры испугаются – не употребил бы глава компании их средства на содержание всяких там актерок…

Да и в Петербурге те, с которыми он сталкивается по делам железных дорог, только глаза раскроют удивленно, если узнают, что Савва Иванович… и вдруг… изволите ли видеть, – оперу открыл!..

Ну что ж!.. Нет положения, из которого не было бы выхода. Кто сочинил оперу «Алая роза»? Кротков сочинил. Пусть Частная опера считается театром Кроткова: «Русская частная опера».

В 1884 году Мамонтов начал подготовку к будущему ее легальному существованию.

Но прежде чем говорить о Частной опере Мамонтова, стоит разобраться, почему в России именно оперное искусство находилось в упадке.

Вспомним названия оперных спектаклей, которые посещал гимназист Савва Мамонтов: «Наяда и рыбак», «Сомнамбула и Сильфида»… С тех пор прошло, правда, уже немало лет, но дело не двигалось с мертвой точки, если не считать отдельных попыток внести что-то новое в декорационное искусство, но это новое выглядело на общем фоне столь жалким и крохотным, что и говорить об этом всерьез как-то