Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
что после разбирательства сможет продолжать работать по своей специальности. Корпевшие над заполнением анкеты люди были впервые вынуждены оценивать свое прошлое в категориях морали и преступления. После первого чувства облегчения, что опасность миновала, начинались сомнения в самом себе. Все искали доказательств собственной невиновности, чтобы представить их комиссии по денацификации. Путь возвращения к жизни делал из них просителей.
Многие отцы семейств опасались, что в случае негативного решения комиссии они утянут своих близких на обочину жизни. Невозможность и неспособность защитить родных были несовместимы ни со старым, ни с новым представлением о семье. Послевоенное общество кишело неудачниками и изгоями. В повествовании о немецком восстановлении историям судеб этих людей не находилось места.
На восточной окраине Гамбурга лежит район Горн. В двадцатые и тридцатые годы он был застроен многоэтажными кирпичными домами. Недалеко от городского ипподрома находится еще одна достопримечательность – «Горнский круг» – недостроенный национал-социалистами имперский автовокзал. После того как британские военно-воздушные силы нацелили свою стратегию на боевой дух немецких рабочих[44], эскадры самолетов начали атаковать восточные части этого портового города, чтобы сровнять с землей его жилые кварталы. За ту ночь, когда огненная буря[45] бушевала в Гамбурге, перестали существовать даже сами трассы городских улиц. На их месте в конце сороковых – начале пятидесятых возникли обширные кварталы общежитий казарменного типа из красного кирпича. Дома эти имели весьма непрезентабельный вид. Район Гамбург-Горн мало что выиграл от восстановления, он так и остался беднейшим в миллионном городе. Жители рифмовали название «Горн» с «Gottes Zorn»[46].
Недалеко от квартиры семьи Бреннеров проходила временная колея железной дороги, созданная всего на пару лет, как и во многих других немецких городах – Берлине, Лейпциге, Нюрнберге или Магдебурге. Задача ее состояла в перевозке миллионов кубометров послевоенных развалин из центра к городским окраинам, где этим щебнем заполняли ямы и воронки или громоздили в виде новых гор и холмов, которым предстояло «украсить» городской пейзаж. В Гамбурге по этой колее возили мусор в район кладбища Эйендорф, чьей восточной границей заканчивался город. Похожие на механических динозавров паровые локомотивы тащили составы, убиравшие с глаз долой остатки старого Гамбурга: бетонные блоки, обломки стен и каркасы трубопроводов. Изо дня в день эти погребальные поезда стучали колесами. Никто не удосужился разглядеть в грудах камня, наваленных в чугунные вагонетки, фрагменты «грюндерского» фасада универмага с более чем столетней историей[47]. К уничтоженному центру города отнеслись соответствующе: как к мертвому пространству.
Железнодорожная колея к свалке мусора начиналась в городском районе Хамм. Дальше дорога пересекала жилые кварталы и заканчивалась на конечной станции за кладбищем, у заброшенного гравийного карьера, над которым стоял перерабатывающий завод. На тамошней мельнице каменные обломки размалывали в крошку и мелкую пыль. Мельница эта молола безостановочно.
[(17) «Странное место, обширный лунный пейзаж, враждебный и зловещий. Издали мельница выглядела как исполинское насекомое, которое высилось перед серо-голубым горизонтом и словно поджидало добычу».]
Годы спустя, когда все обломки войны были перемолоты, Эйендорфский карьер превратился в холмистую парковую зону вокруг озера с живописными островками. Гравийную мельницу увезли и пустили на металлолом. Ничто теперь не напоминает гуляющим, что под их ногами закопаны в безымянную могилу три с половиной миллиона кубометров Гамбурга.
Карл Бреннер, мимо чьего дома была проложена мусорная колея, выглядел, как и большинство мужчин в пятидесятые годы: поношенный темный костюм, кожаные ботинки, шляпа. Шесть раз в неделю он ездил на работу в центр города трамваем. Через десять часов той же дорогой обратно. Вид составов с грудами развалин, грохот вагонеток стали настолько привычными, что он их уже почти не замечал. Эта колея каждый день показывала ему, что стало с его жизнью. Ее просто не стало, вот что главное. [(18) Мельница могла перемолоть даже разбомбленные дома, но только не воспоминания.]
Он вернулся из английского плена вроде бы невредимым. Но поражение раскололо его жизнь на две части, и их уже было не соединить. После войны он стал много курить и пить, и это очень скоро его состарило, а ведь он был хорошо тренированным, служил в специальном подразделении. В начале пятидесятых у Бреннера случился первый инфаркт. Ему в то время не было и сорока.
Двадцать лет назад взрослая жизнь Бреннера начиналась вполне успешно. Родители жили в гамбургском районе Айльбек. Отец работал плотником на стройке, но сыну хотелось большего. Ему удалось получить коммерческое образование. После этого он стал представителем одной гамбургской торговой фирмы и таким образом избежал физического труда и участи хомячка в колесе. Бедность осталась позади, но теперь проснулись амбиции, захотелось подняться выше. Когда его призвали в армию, он увидел возможность сделать военную карьеру.
Война как профессия в тридцатые годы была как никогда прежде привлекательной и престижной. Бреннер стремительно прошел все низшие ступени военной иерархии. Он попал в «Управление военно-воздушного округа XI» в Ганновере, в центр подготовки войск особого назначения. Его зачислили в парашютно-десантные войска, в элиту вермахта. Час Бреннера пробил, когда в 1940 году начались военные действия в Норвегии, Нидерландах и Бельгии. Война пришла очень вовремя для Бреннера; теперь он мог бы взяться за что-то более важное.
Например, «смертельные задания» за линией фронта. Транспортные самолеты доставляли солдат к точкам, где они малыми группами прыгали с парашютом в тылы противника. Взрывали мосты, занимали переправы и захватывали военные объекты, целенаправленно и методично; пленных они не брали. Карл Бреннер участвовал в нападении на форт Эбен-Эмаэль близ Льежа. Это мощное укрепление было захвачено в результате внезапного нападения парашютистов, признанного виртуозной операцией десантных войск. За участие в таких спецоперациях Бреннер получил орден, осязаемое признание своих подвигов. [(19) Он до самой смерти хранил свои награды. Они много для него значили.] Мальчик из рабочего квартала Айльбек стал объектом восхищения, национальным героем.
До самого конца войны Карл Бреннер оставался в Брюсселе при штабе одного из авиационных соединений. Почти четыре года он провел вдали от всех фронтов, продолжая продвигаться по служебной лестнице. Он охотно рассказывал о своем участии в спецоперациях, но почти ничего не говорил о том, чем занимался позже. Захват Бельгии означал, как и повсюду под властью германской империи, использование страны в интересах оставшихся в рейхе соотечественников. В его функции входили отправка на принудительные работы в Германию рабочих из Бельгии, преследование врагов режима и организация отправки евреев в концентрационные лагеря на Востоке. В Германию отправлялось награбленное в огромных количествах – золотой запас страны и еврейская собственность.
Насколько активно во всем этом участвовал,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
