Я была занята практически круглосуточно, и такой ритм жизни влиял на мое тело, ум и душу куда сильнее, чем мне казалось. За несколько лет я набрала вес, заработала хроническую усталость и периодически скатывалась в депрессию. Мигрени, исчезнувшие было двадцать лет назад, теперь вернулись, от избытка кортизола на шее появилась сыпь, от которой я вся чесалась. Любые успехи на работе меркли, стоило мне подумать о том, что Мередит почти не видит меня дома. Ее кормили, купали, читали на ночь сказки, но я во всем этом не участвовала. Работа на два фронта все больше меня выматывала.

На семинарах я рассказывала о том, каково это – быть одновременно суперженщиной и супермамой, но в душе знала, что мое физическое и психологическое состояние далеко от значения «супер». Нужно было решать, чего я хочу в жизни, и идти выбранным путем. В Библии сказано: «Никто не может служить двум господам». Мое состояние было лучшим тому доказательством. Что-то нужно было менять. Работа перестала быть для меня источником радости и спокойствия.

– Я знаю, что нам нужны деньги, но Мередит нужна здоровая мама, – сказала я мужу. – Ей нужна мама, которая будет рядом.

– Тогда увольняйся, – ответил он.

– Но мы ведь уже привыкли жить на две зарплаты.

– Давай так, – предложил он, – представь, что уходишь с работы через год. Выбери день и все хорошо обдумай. А я пока найду подработку.

Стоило нам озвучить этот план и назначить дату, как я почувствовала прилив сил. Прогулка по кварталу и поход в магазин за овощами или фруктами из тягостной обязанности превратились в приятное хобби. Пока я училась экономить бюджет, моя самооценка росла, ведь будущее больше не казалось мне туманным. Я заметила, что стала более продуктивной на работе и дома. У меня был всего год, чтобы воплотить нашу идею в жизнь, и с тем же рвением, с которым я писала бизнес-планы для компании, я принялась разрабатывать стратегию по «освобождению» своей семьи. Пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы закрыть старые долги и одновременно отложить денег на будущее. Желая достичь результата, мы научились жить скромнее.

Женщины моей семьи научили меня вести дела всего с парой долларов в кармане. Мама показала, как планировать сбалансированный рацион, исходя из набора продуктов, купленных на распродаже. Я стала готовить блюда не хуже, чем в местных ресторанах, – и всего за полцены. Наравне с нами готовила и Мередит, а мой супруг неизменно поддерживал все наши начинания.

Каждую субботу мы устраивали «охоту»: отправлялись на гаражные распродажи и в секонд-хенды. Одна знакомая мама пятерых детей преподала мне урок искусства торговли, и вскоре я поняла, что правила этой игры похожи на правила в бизнесе: там мне тоже приходилось сражаться за разделенные между департаментами ресурсы. Многие из моих организаторских навыков теперь нашли применение в быту. Кажется, корпоративные уроки пошли на пользу нашей домашней жизни.

Несмотря на то что этот год был для меня самым загруженным, мы все же не теряли надежды достичь поставленной цели и были настроены оптимистично. Мы фантазировали и находили все новые способы двигаться вперед. У меня появились силы, сон улучшился, мигрени пропали, и тревога стала сходить на нет. Мы расслабились и позволили себе войти в будущее, построенное нашими же руками.

Я полюбила свой дом и разочаровалась в карьере. В конце концов я стала работать неполный день. В наиболее тяжелое для меня время я смогла принять правильное решение – сойти с дороги, ведущей к болезням и несчастью, и повернуть в сторону надежды и здоровья.

Мэрилин Уэйд Кох

Однажды я запретила себе страдать

– Мне сорок восемь, а чувствую я себя на восемьдесят четыре! – жаловалась я своей подруге Айлин.

– А выглядишь замечательно, – возразила она. – У тебя ни морщинки.

Да уж, благодаря интенсивному увлажняющему крему и правильно нанесенному макияжу я и правда выглядела неплохо. Однако внешнее благополучие совсем не соответствовало проблеме, которая с недавних пор поселилась внутри. У меня был артрит. Первые боли появились, когда мне было сорок. Сначала, несмотря на коченевшие пальцы, скрипучие колени и затекающие плечи, я не сбавляла темпа, но когда болезнь добралась до поясницы, пришлось принимать меры.

Боль в спине следовала за мной, как бездомная собачонка. В лучшие дни стоять, сидеть, наклоняться, лежать в кровати было просто неприятно. Каждый раз я с ужасом думала, как буду садиться в машину, – острая боль пронзала меня в районе бедер, стоило хоть немного перенести тяжесть тела на другую сторону. Перед тем как подняться с кресла перед телевизором и сходить на кухню за печеньем, приходилось делать растяжку.

Если раньше я полагалась только на себя и была постоянно при деле, то теперь стала избегать даже самых простых занятий, отговариваясь больной спиной. Заменить лампочку? Ну, я бы могла… но у меня спина. Прополоть в саду? Бросила, как только разболелась спина. Донести продукты из магазина? Ага, точно. Спина.

Как-то раз я наклонилась, чтобы посушить волосы полотенцем, и не смогла разогнуться. Я словно стала проводником электричества: зародившись в левом бедре, ток пробежал по задней его части, остановился на своде стопы и задержался там на целых десять минут. На глазах выступили слезы. Я хотела было позвать мужа на помощь, но боль была такой сильной, что я не могла и рта раскрыть. На следующий день стало легче, и я пошла к врачу.

– Радикулит, – сказал он, – спровоцированный осложненной травмой, артритом и общей мышечной слабостью спины.

Врач выписал мне обезболивающее, которое можно было купить без рецепта, дал брошюру с упражнениями для поясницы и посоветовал проходить в день не менее полутора километров. Я последовала рекомендациям, и мне стало лучше. Однако изначальный дискомфорт никуда не делся.

Вскоре я только и могла, что говорить о больной спине. Очень быстро в моем кругу нашлись такие же мученики, как я, которые тоже были не прочь пострадать. Как говорится, если пропадать, так всем вместе. Мы даже стали встречаться регулярно, чтобы обсудить диагнозы и неудавшееся лечение. Потрепанные и надломленные болезнью, мы кривились при каждом шаге, а садясь на стулья, испускали коллективный стон. Одна женщина носила шейный корсет. Другая часто пользовалась ходунками, а третья и вовсе была прикована к инвалидному креслу.

Вернувшись домой после одной из таких встреч, я взглянула на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрела сгорбленная хромоножка. Я решила поговорить с собой начистоту.

– Господь всемогущий, тебе осталось жить лет тридцать-сорок, – сказала я. – Если не начнешь действовать сейчас,