Пока карета ехала к зданию Императорской Академии художеств, Софья успокоилась. У нее была цель. Пусть нескромная и честолюбивая, но, в конце концов, не сама же Софья выбирала, кому дать золотую медаль? Раз судьба определила ей стать первой женщиной, получившей такие почести на поприще отечественного искусства, Софье необходимо — нет, она просто обязана! — запечатлеть этот миг для потомков. Значит, волноваться сейчас нельзя. Времени будет очень мало, а она должна запомнить все происходящее, сохранить в памяти отпечаток этого мгновения, словно на стеклянной пластинке дагеротипа.

Экипаж подъехал к главному подъезду Академии. Девушка вышла и оглянулась на серую гладь Невы под низким осенним небом, кивнула древним сфинксам — они наверняка и не такое видели за свою тысячелетнюю жизнь — и твердым шагом вошла в двери. Взбежала по главной лестнице к конференц-залу. Он был полон народу, на хорах также толпилась публика. Софья, запрокинув голову, успела разглядеть на плафоне мчащуюся по облакам колесницу Аполлона, а под ним муз, Гермеса и Славу с трубой в руках. В этот момент и впрямь грянули трубы, заиграли «Боже, царя храни!». Седовласый вице-президент Академии Федор Петрович Толстой объявил программу заседания, встал конференц-секретарь, и церемония началась.

10 (22) октября 1854 года состоялось торжественное награждение тех, кто окончил учебное заведение. Золотые медали первого достоинства были выданы пятерым художникам, в их числе — одной девице. Софья Сухово-Кобылина не являлась студенткой Академии, но получила большую золотую медаль за пейзажную живопись. И стала первой женщиной, удостоенной этой высокой награды. Позже художница написала картину, изобразив, как вице-президент вручает ей медаль, а зал полон публики, — своего рода «фото для соцсетей», какое мы бы сделали сегодня, чтобы зафиксировать важное событие. А Софья, несомненно, понимала его значимость. Ведь прошло едва ли не сто лет со дня официального основания Академии (в 1757 году она была создана Елизаветой Петровной, а в 1764-м получила официальный устав от Екатерины II), и вот — первая золотая медаль у женщины! Кстати, за вручением этой награды наблюдала другая будущая художница, Екатерина Толстая, дочь вице-президента Академии[1]. Получение золотой медали означало право участия в дальнейших конкурсах по программе и при успехе — возможность продолжить учебу за границей на государственные деньги (пенсионерство), а также претендовать на профессорскую должность. В дальнейшем Софье предлагали отправиться в пенсионерскую поездку, но она отказалась от казенных средств и поехала в Рим учиться за свой счет. Ну а место профессора в Академии ей вряд ли предложили бы в любом случае: в середине XIX столетия академики так широко еще не мыслили.

Почему же путь к формальному признанию того, что женщина способна создавать достойные живописные работы, занял целый век? Не стоит забывать, что начиная с петровских времен российское общество только привыкало к тому, что женщины в принципе хотят и могут получить образование. Лишь на рубеже XVIII–XIX веков стала складываться система женского среднего образования; начало ей положил основанный императрицей Екатериной II Смольный институт благородных девиц. В программу государственных заведений и домашнего обучения, а затем частных женских гимназий непременно входили рисование и различные виды рукоделия, но это не было чем-то серьезным и не предполагало дальнейшей профессиональной деятельности. Должны были измениться общество и требования времени, чтобы в массовом сознании укоренилась мысль: женщина может становиться профессионалом и работать по своему желанию или по необходимости.

По сути, окончивший Академию художник являлся чиновником и состоял на службе у государства, только служба была более свободной, чем у других. И для многих это был отличный способ сделать карьеру — даже человек из низов, став художником, мог достигнуть изрядных высот. Система появилась еще в середине XVIII века, когда возникла идея организовать «Академию трех знатнейших художеств». В учащиеся набирали детей восьми — девяти лет — сперва они попадали в Воспитательное училище при Академии, позже переходили в высшее учебное заведение и получали полное образование в alma mater. Причем это были не выходцы из дворянского сословия, а дети солдат, мещан, купцов, иногда даже крепостные. Для дворян карьера художника не была престижной, они стремились стать военными или государственными служащими, дипломатами, но уж никак не художниками, чей статус тогда был ближе к мастеровым (и восприятие менялось медленно).

Окончивший Академию студент, получив звание классного художника (к примеру, первого класса), официально становился коллежским секретарем (по Табели о рангах — девятый класс, соответствующий военному званию штабс-капитана). Тем, кто получал большую серебряную медаль, присуждали низший чин — 14-го класса (система варьировалась с изменениями академического устава). Звание художника предполагало также освобождение от уплаты налогов. По сравнению со многими подданными Российской империи художники были вольными птицами. Они могли работать самостоятельно, искать заказы. А можно было получать новые звания, продвигаясь по службе. Профессора получали не только звание и оклад, но также казенную квартиру с дровами и освещением, а после окончания службы — пожизненную пенсию.

В первые полвека существования Академии художеств ни о каких студентках и речи не было. Хотя женщины, работавшие как художницы, изредка появлялись. Еще при Петре художница Доротея Мария Гзелль, приехавшая с мужем Георгом Гзеллем, состояла на службе при Академии наук и официально получала жалованье. Потом заказы от императрицы Екатерины II и двора принимала скульпторша Мари-Анна Колло — за свое искусство она была избрана академиком еще до того, как в 1767 году изваяла голову для статуи Петра I (автор памятника Этьен Фальконе так и не смог добиться портретного сходства). Сразу две дочери французского скульптора Николя-Франсуа Жилле, 20 лет служившего в Академии, в 1774 году были приняты в назначенные[2]: Елизавета — по портретной живописи, София — по живописи «фруктов и цветов». В 1800 году художницу Элизабет Виже-Лебрен приняли в почетные вольные общники[3] Академии. Однако все это были скорее исключения из правил.

В начале XIX века Академию реорганизовали — Воспитательное училище упразднили, поменяли программу. С этого же времени в списках получивших звания и серебряные медали начинают мелькать женские имена. Часто это жены или дочери художников либо те, кто мог себе позволить несколько лет брать частные уроки живописи у профессоров самой Академии или у мастеров за границей. Кстати, были и те, кто брал уроки, но не подавал свои работы на академические выставки, не претендуя на официальное признание.

Художницы были, и медали (серебряные и малые золотые)