с проживавшим в Вашингтоне бывшим начальником штаба министра народной обороны Словакии подполковником Йозефом Парчаном. Вероятнее всего, он являлся членом Унии словацких комбатантов – ветеранской организации бывших словацких военнослужащих-эмигрантов, выступавшей за возрождение независимой Словакии на началах Первой Словацкой республики. Точно известно, что в 1954–1955 гг. в четырех номерах выпускавшегося Унией журнала «Домобрана» была опубликована статья Милодановича о боях Быстрой дивизии на Кавказе[17], при этом его звание в издании было указано как «полковник артиллерии». Впоследствии, полковником словацкой армии он был назван и в некрологе, опубликованном русским эмигрантским журналом «Часовой»[18]. Здесь следует помнить, что Уния, считавшая себя прямой наследницей Министерства народной обороны Словакии, продолжала служебное производство своих членов и после войны.
Утром 10 октября 1977 г. у Всеволода случился сильный удар. Его последними, обращенными к дочери, словами были «закури мне папиросу». Прибывшая скорая доставила его в госпиталь, где бывший офицер скончался спустя три дня. Согласно желанию покойного, его прах был кремирован.
Милоданович был женат дважды. С первой женой, своей дальней родственницей Лидией Илларионовной Соворовской, он прожил очень недолго, и заключенный в мае 1918 г. брак закончился разводом. Второй супругой офицера стала дочь кисловодского аптекаря Дмитрия Цинцинатора Елена (родилась 24 октября 1900 г. в Москве). После окончания гимназии она поступила на медицинский факультет Донского государственного университета (Ростов-на-Дону), который окончила 25 июля 1924 г. Сразу после этого Елена выехала в Чехословакию, где ее ожидал Милоданович, с которым они 5 ноября того же года обвенчались в церкви Св. Николая в Праге. Ее медицинский диплом в Чехословакии признан не был, поэтому до самого момента второй эмиграции она занималась домашним хозяйством и воспитанием двух дочерей. Скончалась в Австралии в 1986 г., прах помещен рядом с мужем[19].
Всего, по некоторым данным, Всеволод Милоданович опубликовал в течение жизни более 200 статей мемуарного и публицистического характера[20]. Вместе с тем, в настоящий момент свет увидело далеко не все его литературное наследие. Представляемые вниманию читателей мемуары, преимущественно, публикуются впервые и описывают период его службы в армии УНР. Дореформенная орфография в них изменена на новую, а текст отредактирован в соответствии с нормами современной грамматики и, частично, пунктуации русского языка, но с сохранением всех характерных оборотов речи. Перед нами уникальное свидетельство русского офицера, националиста и монархиста, вполне искренне служившего независимой Украине. В отличии от большинства известных мемуаров украинских офицеров периода украинской Освободительной войны, зачастую описывающих те события лишь в превосходных тонах, акцентируя внимание на положительных сторонах армии УНР, мемуары Милодановича описывают события гораздо более объективно. В то же время, будучи убежденным антикоммунистом, Всеволод не строил иллюзий и в отношении Белого движения на юге России, осознавая его обреченность, по его мнению, из-за глупости и некомпетентности руководителей. Настоящие воспоминания отличает подробность и высочайшая, почти документальная, точность, анализ описываемых событий, беспристрастное освещение своей роли в них, несомненный литературный талант автора и большое чувство доброго, ненавязчивого юмора.
Редактор-составитель выражает искреннюю и глубокую благодарность всем, оказавшим помощь в работе. Татьяна Швец (урожденная Милоданович) (Сидней, Австралия) любезно предоставила рукописи мемуаров отца и большое количество фотографий из семейного архива. Это стало возможно благодаря всеобъемлющей помощи Алексея Скуратова (Москва, Россия). Кроме того, ценные документы предоставили историки Мартин Лацко (Братислава, Словакия) и Йозеф Петраш (Трнава, Словакия).
Андрей Самцевич
Из Кисловодска в Кисловодск. 1918—1919
Всеволод Милоданович в словацкой форме. Декабрь 1942 г.
Часть I
Из Кисловодска в Полтаву
1. Упущенный благоприятный случай[21]
Очень часто случается, что те, которые командуют, не видят, а те, которые видят, не командуют, а потому теряют охоту видеть.
Рене Кентон «Афоризмы о войне»
В ноябре 1917 года я приехал с Румынского фронта в Кисловодск. В то время по всем железным дорогам России валила орда потерявших человеческий облик «товарищей», превращая в руины и станции и подвижной состав. В частности, такие толпы двигались по Владикавказской железной дороге с Кавказского фронта, и потому эта дорога не отличалась от прочих. И только в Минеральных Водах меня поразил контраст со всем тем, что я до сих пор видел: вокзал имел почти нормальный вид. А когда я вошел в кисловодский поезд, он выглядел совершенно так, как «в доброе старое время». Я объяснял себе это тем, что кавказские «товарищи» так торопятся домой, что им нет времени заглянуть на Минераловодскую ветку – тупик и «отделать» ее по установленному для тогдашнего времени образцу.
И вот, когда я приехал в Кисловодск, тут тоже ничего не напоминало о революции. Город был полон «недорезанных буржуев» всех видов, военных и статских, всюду царил «старый режим». В парке, где грело совсем не по зимнему солнце, на каждом шагу можно было слышать «Ваше Превосходительство» и иногда даже «Ваше Императорское высочество», а шикарные юнкера Николаевского кавалерийского училища с дореволюционной отчетливостью становились «во фронт», хотя этот вид отдания чести был уже давно упразднен Временным правительством. Кисловодск был тогда счастливым оазисом в России. В нем не было ни фабрик и заводов, ни казарм, не было поэтому и озверевших лиц.
Но этот «рай», царивший в городе, не действовал на меня успокоительным образом. Было совершенно ясно, что длиться до бесконечности он не может! Найдется кто-нибудь, кто «надоумит» орду, валившуюся по Владикавказской дороге, заглянуть в Кисловодск (а также в Ессентуки и Железноводск, где положение было подобным же, хотя и с меньшим процентом «шикарной» публики, или в Пятигорск, где оно было отчасти хуже, так как там квартировал какой-то пехотный запасной полк), и тогда – прощай все! Но могло быть и иначе: запасы денег у пришлой публики когда-нибудь (и даже в очень недалеком будущем) иссякнут, и тогда тоже настанет конец.
Как бы то ни было, мне было совершенно ясно, что не может продолжаться такое положение, когда вся Россия во мгле и только в Кисловодске сияет солнце! Оно должно погаснуть, если антибольшевицкие силы будут так пассивны, как до сих пор. И, поразмыслив над всем этим, я сказал своему отцу, бывшему начальнику 5-й Сибирской стрелковой дивизии, а тогда – в резерве чинов в Кисловодске:
– Ты часто видишь и играешь в винт с генералом Рузским[22]. Предложи ему, как старшему здесь в чине и всем известному генералу, возглавить здешних офицеров и объединить их в вооруженных воинских частях. Это дело я представляю себе так: он издаст, например, такой приказ:
«Сего числа
