Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 76
свою силу для его исцеления. Если бы отец Григорий шел во дворец обычным путем, ему пришлось бы миновать три контроля «дворцовой полиции», «собственного его величества конвоя» и «сводного пехотного полка». Его бы остановили раз двадцать, как и всякого, кто попытался бы попасть к императору, двадцать раз спросили бы его имя, которое записали бы в двадцать регистрационных книг. Позвонили бы по телефону известить дежурного офицера, предупредили бы Охранное отделение и, наконец, спросили бы дозволения у дворцового коменданта. Ответ этого высокопоставленного лица прошел бы через многие кабинеты, прежде чем визитеру было позволено войти. И то не было гарантии, что какой-нибудь охранник не проявит излишнего рвения и попросту не отправит чужака восвояси.
Император и императрица действительно были окружены многочисленным кордоном шпионов в форме и в штатском: каждый визит строго контролировался, за каждым шагом государей внимательно следили и записывали в двадцати регистрах. Сколько раз Аликс с горечью повторяла супругу: «Мы здесь пленники, мой бедный Ники!»
Но в этот раз во дворце были приняты все предосторожности, чтобы избежать этих неприятностей. Распутин должен был войти через заднюю дверь и незамеченным проследовать до покоев государей. К этой двери вела потайная лестница, и Мария Вишнякова, верная няня цесаревича, ждала там прибытия чудотворца, чтобы проводить его по темным коридорам к царю. Великая княгиня Стана должна была довести Григория Ефимовича до этой двери; она не привлекла бы к себе внимания, поскольку была хорошо знакома охранникам, стоявшим на постах. Действительно, она часто проходила этим путем, будучи постоянной гостьей Царского Села. Итак, все было подготовлено, и визит Распутина должен был пройти незаметно.
Только император собрался в очередной раз перечислить жене все принятые меры предосторожности, как дверь резко распахнулась, и Григорий, сибирский крестьянин, одетый в черный кафтан, с растрепанными волосами и длинной бородой, ворвался в рабочий кабинет императора. Сзади шла Вишнякова. Скрестив руки на груди, как все женщины из народа, выражая восхищенное удивление, распахнув глаза и открыв рот, она казалась статуей изумления. В этом состоянии она, казалось, забыла, что находится в присутствии императора и императрицы.
Григорий, с самого прихода сочувственно смотревший на провожатую, приведшую его сюда, смеясь, сказал ей:
– Ну что, матушка, теперь так и будешь глазеть на меня?
При этих словах няня вспомнила, где находится, покраснела до ушей, быстро сделала реверанс и попыталась как можно быстрее ускользнуть. Однако уже в дверях остановилась снова, словно приклеившись к полу от невероятного зрелища: широко улыбаясь, Григорий подошел к государям и фамильярно шумно расцеловал императора Всероссийского и его жену!
Когда Григорий осторожно вошел в комнату больного, а за ним следовали царица и Вишнякова, все ожидали, что впереди у цесаревича еще одна тяжелая ночь, наполненная стонами и болью, как и многие другие перед ней.
Алеша лежал на кровати, его лицо было искажено от страданий, нога по-прежнему конвульсивно поджата. Вишнякова ласково спросила, как он себя чувствует. Ребенок даже не ответил, только тихо стонал. Казалось, он был без сознания.
Распутин направился к иконам; опустился на колени и начал совсем тихо молиться. Потом поднялся, подошел к кровати больного, склонился над ребенком и перекрестил его.
Алеша открыл глаза и с удивлением посмотрел на этого чужака и длинной бородой, который серьезно и одновременно ласково улыбался ему. Сначала он немного испугался, но почти сразу почувствовал, что этот человек не желает ему зла.
– Ничего не бойся, Алеша, теперь все будет хорошо! – сказал незнакомец мелодичным голосом больному ребенку. – Вот видишь, вот видишь, Алеша, – продолжал он, легко водя рукой по всему телу мальчика, от головы до ног. – Вот видишь, я изгоняю из тебя боль. Тебе больше не будет больно, и завтра ты будешь совсем здоров. Вот посмотришь, как весело мы с тобой будем играть вдвоем!
Все еще немного робея, ребенок повеселел от этих немного неловких ласк широкой грубой руки и заулыбался.
– Знаешь, когда я был таким же маленьким, как ты, я играл… У меня были замечательные игры, которые тебе незнакомы, но я тебя им научу!
И Григорий начал рассказывать о проделках, которые устраивал у себя в деревне вместе с другими крестьянскими ребятишками. Потом заговорил об огромной Сибири, такой большой, что ей конца и края не видать. И вся эта страна принадлежит его папе и маме, а однажды будет принадлежать самому Алеше; но для этого он сначала должен выздороветь и вырасти большим и сильным. В Сибири огромные леса, широкие степи и люди, совсем не похожие на тех, что живут в Петербурге.
Наконец незнакомец сел у изголовья кровати, взял ручки ребенка в свои крестьянские ладони и стал дружески гладить их. Когда Алеша снова будет хорошо себя чувствовать, он свозит его в Сибирь и покажет все, что только можно там увидеть. Потому что никто лучше его не знает этот край и живущих в нем людей.
Мальчик очень внимательно слушал эти слова; его глаза открывались все шире и начали блестеть. Он совершенно забыл про свою болезнь и не чувствовал боли. Он вытянул ногу и поднял голову от подушки, чтобы лучше рассмотреть лицо бородатого человека и лучше его слышать.
Императрица, до этого момента молча стоявшая сзади, в испуге подбежала, боясь, что ребенок снова поранится, опершись на руку.
– Осторожней, Алеша! – крикнула она. – Ты же знаешь, что должен быть осторожен!
– Оставь меня, мама! Я хочу послушать, – ответил ребенок и, повернувшись к Григорию, спокойно добавил: – Пожалуйста, рассказывай дальше!
Распутин одобрительно улыбнулся.
– Ты прав, Алеша, – приветливо сказал он, – тебе больше не больно. Пока я возле тебя, с тобой не может произойти ничего плохого!
И он снова заговорил о Сибири, рассказывая взволнованному ребенку историю про конька-горбунка, про слепого рыцаря, про Аленушку и Иванушку, про неверную царевну, превращенную в белую гусыню, про царевича Василия и прекрасную принцессу Елену. Григорий рассказывал о деревьях и цветах Сибири, которые наделены даром речи и могут разговаривать между собой. Впрочем, и у животных есть свой язык, который он выучил еще в детстве и знал, о чем переговариваются в конюшне лошади.
Ребенок повернулся к няне:
– Ты видишь, Мария, животные разговаривают! Я тебе всегда это говорил, а ты, большая и глупая, ничего об этом не знаешь!
Вишнякова, внимательно слушавшая рассказы Распутина и сама увлеченная ими, широко раскрыла глаза и покачала головой с понимающим и убежденным видом.
– А мы оба знаем, что животные умеют разговаривать, – продолжал мальчик, поворачиваясь к Григорию. – Правда, ты мне расскажешь, что слышал от лошадей?
Однако было уже поздно, и Распутин
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 76
