Подразделения 40-го корпуса также не были обижены в артиллерийском отношении. Так, наносившая главный удар 4-я стрелковая дивизия получила 40-й мортирный дивизион, две батареи 18-го тяжелого дивизиона, 8-ю батарею 6-й тяжелой бригады и 10-см гаубичную батарею. Как комментирует это насыщение русских войск техническими средствами ведения боя начальник 4-й стрелковой («Железной») дивизии А. И. Деникин, «никогда за всю войну Железная дивизия не обладала такой мощной техникой, и нам казалось, что, в условиях Русского фронта, мы достаточно сильны для прорыва и победы». В течение 36-часовой артиллерийской подготовки батареи 4-й стрелковой дивизии выпустили 27 700 снарядов: «Первый раз наша артиллерия получила возможность выполнить основательно ту задачу, которая до тех пор достигалась ценою лишней крови»[71].

Именно 40-й армейский корпус достиг наибольших успехов. К вечеру этого дня корпус вклинился в оборону врага на глубину до двух километров, буквально раздавив центр 4-й австрийской армии. Стрелки – 2-я (Ю. Ю. Белозор) и 4-я (А. И. Деникин) стрелковые дивизии – атаковали с такой яростью, что противник не мог не дрогнуть. Неудивительно, что именно соединения 40-го корпуса окажутся впереди прочих.

Напор русских частей, бросившихся вперед после соответствующей артиллерийской подготовки, не смогли сдержать никакие фортификационные укрепления. Участник этих боев, служивший во 2-й стрелковой дивизии, так характеризует австрийские укрепления: «Шагах в 500 примерно перед нами простиралась укрепленная линия окопов и перед нею полоса проволочных заграждений в 16 рядов кольев, последние ряды которых были на самом бруствере. Местами окопы были двухъярусные и укреплены железобетонными кубами, почти в метр по сторонам. В общем, австрийцы, будучи на чужой земле, не жалели на оборудование позиций ни русского леса, ни русских сел и использовали все максимально и для укрепления позиций, и для удобного в них пребывания»[72].

В ковельском направлении наступали 30-й армейский корпус (71-я (А. П. фон Будберг) и 80-я (М. Д. Китченко) пехотные дивизии) генерала Зайончковского, которого всегда хвалил сам А. А. Брусилов, и 39-й армейский корпус (102-я и 125-я пехотные дивизии) генерала Стельницкого. За три дня ожесточенных боев эти войска отбросили врага за реку Стырь, после чего 16-й стрелковый полк Железной дивизии ворвался в Луцк на плечах бегущего неприятеля. Полностью Луцк был взят после тяжелого ночного боя частями 15-й пехотной дивизии П. Н. Ломновского (8-й корпус) и 4-й стрелковой дивизии (40-й корпус) А. И. Деникина. Одним из первых в Луцк ворвался командир 15-й автомобильной пулеметной роты георгиевский кавалер штабс-капитан Сыробоярский, тяжело раненный в бою за Луцк.

В состав 4-й австрийской армии входили 2-й (Ю. Кайзер) и 10-й (Г. Мартини фон Матастов) армейские корпуса, корпус генерала Фата, кавалерийский корпус Л. фон Хауера, польский легион генерала Пухальского, германский резервный корпус Г. фон Гронау. На счастье русских, успеху наступления споспешествовали трения между австрийцами и германцами.

Дело в том, что немцы постепенно подбирали к рукам управление австрийскими войсками, как более слабого союзника. Разумеется, что военно-политическому руководству Двуединой монархии наметившийся германский диктат не мог нравиться, но отступать было поздно. Недоразумения на личностном уровне сказывались и в оперативном отношении. В частности, немцы не осведомляли австрийцев о своих действиях на Французском фронте, считая, что это только их дело. О начале Верденской операции было сообщено австрийскому командованию буквально накануне удара.

Точно так же австрийцы втайне от немцев планировали наступление в Италии, и потому германцы, считая, что русское наступление обречено на неуспех (после Стрыпы и Нарочи), не только ослабили собственные силы на Восточном фронте во имя наращивания удара по Вердену, но вывели и свои войска из австро-венгерских укрепленных линий. Между тем ослабление австрийцев на востоке в артиллерийском отношении (тяжелые батареи уходили в Италию) делало соотношение сил в артиллерийском огне более благоприятным для русских, хотя и все равно австро-венгры имели преимущество, но теперь уже не столь впечатляющее. Поэтому в составе австро-венгерских линий осталось лишь две германские дивизии, в 4-й армии, чтобы прикрывать ковельское направление – корпус генерала Гронау.

Прикрываясь мнением о непреодолимости созданных укрепленных полос, австрийцы ввели в заблуждение и себя, и своего союзника. После переброски части сил и средств в Тироль ставка делалась на пехоту. И в 1916 г. австрийские корпуса почти всегда состояли из 3 пехотных дивизий (у русских – только ударные корпуса). Конечно, русские дивизии были больше по численности, нежели австрийские (16 батальонов против 12), но вот артиллерии в австрийском корпусе, безусловно, получалось больше. Вдобавок, для усиления численного состава австрийских армейских корпусов, в их состав могли вливаться ландштурменные бригады или кавалерийские дивизии (если австрийцы имели кавалерийские корпуса, то они всегда были сводными, составляемыми на период конкретного сражения).

И еще. Всего-всего разведка, конечно, знать не может. Но количество тяжелой артиллерии в составе русского Юго-Западного фронта противник знал достаточно полно. Австро-венгерское командование не могло поверить, что штурм будет предпринят без превосходства в тяжелой артиллерии. Перевозка ее на Юго-Западный фронт должна была быть разгадана разведкой, и раз этого не происходило, то Ф. Конрад фон Гётцендорф и счел, что русский удар не может увенчаться успехом.

Австрийцы были уверены, что русские атакуют исключительно для проформы, дабы попробовать оттянуть на себя какую-то часть австрийских резервов из Италии. Именно так русские действовали в момент Нарочской операции марта месяца, и тогда немцы приостановили атаки на Верден, вплоть до выяснения масштабов русского наступления. Русские были отбиты, но французы успели подкрепить гарнизон Вердена.

Повторять ошибки германцев Конрад не намеревался, как не собирался и отказываться от продолжения наступления в Трентино. Но на этот раз он ошибся – русский Юго-Западный фронт ударил разом, ударил без преимущества в тяжелой артиллерии (перевозок не было, почему австрийское командование и было так спокойно), и одержал выдающийся успех, поставивший Австро-Венгрию на грань военной катастрофы, а самого Конрада – в роль просящего о помощи.

В любом случае, австрийцам не помогли ни укрепления, ни превосходство в тяжелой артиллерии. Исход сражения в полосе атаки 8-й армии решился всего за три дня. Именно 25 мая была окончательно разгромлена 4-я австрийская армия. Тогда же 14-я пехотная дивизия В. И. Соколова форсировала реку Стырь, 30-й армейский корпус переправился через реку Иква, а 4-я стрелковая дивизия заняла Луцк. За четыре дня с начала русского наступления 4-я австрийская армия потеряла не менее 82 тыс. чел., в то время как потери 8-й русской армии составили 33 тыс. чел. К 29 мая австрийский 10-й армейский корпус имел в своем составе не более 3 тыс. штыков (менее одного полка!).

В течение первых нескольких дней после начала атаки в 8-й армии были достигнуты столь грандиозные успехи, что уже давно не