Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 272

Почти все перечисленное можно с уверенностью исключить, кроме геморроя, излеченного еще в детстве легкого туберкулеза, инфекции мочевого пузыря с камнями, чесотки и головной боли: всем этим он страдал и до приезда на остров Святой Елены. В очень подробной книге Itinéraire de Napoléon au jour le jour (1947) указано, где и что Наполеон делал буквально каждый день своей взрослой жизни, и из этой хроники ясно, что он удивительно редко не работал из-за нездоровья[348]. Еще в январе 1815 года Наполеон похвастался: «Я в жизни не болел»{3136}. В том походе он заразился гриппом и, вероятно, дурно себя чувствовал в дни сражений при Ваграме, Бородине, на третий день Лейпцигской битвы и, возможно, при Ватерлоо – но не в такой степени дурно, чтобы в любом из этих случаев болезнь повлияла на его решения.

Все изменилось в 1818 году, когда Наполеон начал страдать от постоянной отечности ног, участившихся головных болей, сильной тошноты, отсутствия аппетита, «обильного потоотделения», сильного сердцебиения, болей в правом боку, запоров и (что неудивительно) подавленности{3137}. Именно тогда, с начала до середины 1818 года, вступит в свои права рак желудка, который сведет его в могилу (хотя верный диагноз не могли поставить более двух лет). В начале 1818 года Наполеон целый месяц не мог выйти из дома. «С самого начала Наполеон, по-видимому, понимал природу своей болезни, – отметил Уолтер Генри, младший хирург 66-го пехотного полка, стоявшего в Дедвудских казармах, – описывая [ее как] болезнь желудка, от которой в возрасте 35 лет умер его отец и которая угрожала принцессе [Полине] Боргезе»{3138}. Полина и Каролина умерли от рака в возрасте соответственно 44 и 57 лет. Внебрачный сын Наполеона Шарль-Леон также умер от рака желудка, хотя и на 81 году жизни{3139}. (Если бы Наполеон дожил до такого возраста, то в 1848 году, когда его племянник стал президентом Франции, Англия вернула бы ему свободу.)

В 1809 году Наполеон попросил Корвизара дать ему урок анатомии. В мальмезонский кабинет Наполеона доставили части трупа, чтобы перед завтраком их препарировать. Жозефина заметила, что Наполеон «был бледнее обычного и не мог есть». Она убедила Корвизара не продолжать после завтрака, и Наполеон позднее поблагодарил ее{3140}. Удивительная брезгливость, учитывая, сколько выпотрошенных тел Наполеон видел на войне, но непродолжительный урок помог ему составить представление об устройстве тела, и в 1818 году он вполне понимал, что его болезнь опасна для жизни.

Конспирологи выдвигают впечатляющие версии смерти Наполеона. Так, исходя из якобы высокого содержания мышьяка в волосах Наполеона, утверждают, что его отравил мышьяком Монтолон и (или) другие. Заметим, однако, что множество образцов волос, принадлежавших современникам Наполеона (например, Жозефине и королю Римскому), также содержат много мышьяка. Причем высокое содержание мышьяка в волосах Наполеона отмечено еще до ссылки на остров Святой Елены, а его показатель – 10,38 части мышьяка на миллион – ниже, например, 17 частей на миллион в волосах Георга III, английского короля{3141}. Наполеону действительно мог пригодиться более умелый врач, чем малокомпетентный Франческо Антомарки, назначенный «государыней-матерью» и кардиналом Фешем (Наполеон отказался встречаться с врачами, выбранными Лоу) и приступивший к своим обязанностям в сентябре 1819 года, но, когда рак захватил желудок, уже ничто не могло изменить финал{3142}. Антомарки и семеро хирургов-англичан вскрыли тело Наполеона в бильярдной, на следующий день после его смерти. Тело положили на козлы, покрытые досками. Официальный отчет о вскрытии гласит:

Внутренняя поверхность желудка почти на всем протяжении представляла собой злокачественную массу или близкие к раку уплотненные участки. Это особенно характерно для участка рядом с привратником. В хорошем состоянии оказался лишь небольшой участок проксимального отдела у конца пищевода. Желудок частично наполнен большим количеством жидкости, напоминающей кофейную гущу. Конвекситальная поверхность левой доли печени спаяна с поверхностью диафрагмы{3143}.

Симптомы и динамика указывают, скорее всего, на то, что до принятия мер, направленных на снижение кислотности, Наполеон страдал не от переродившейся язвы: это с самого начала был рак, распространявшийся, пока не поразил желудок почти целиком. Вскрытие показало, что метастазы проникли в лимфатические узлы и ткани, примыкающие к желудку, но не в печень. Спайки в грудной полости указывают на перенесенное в прошлом инфекционное заболевание (первичный туберкулез или бактериальную пневмонию), не связанное с его смертью. Присутствие в плевральной полости и полости околосердечной сумки жидкости, смешанной с кровью, возможно, объясняется септическим шоком, последовавшим за прободением желудка. «Кофейная гуща» – это кровь, под воздействием желудочного сока и пищеварительных ферментов ставшая темно-коричневой{3144}.

Рак определили все врачи, кроме Антомарки: Бертран и Монтолон заставили его сказать, что Наполеон страдал от гепатита, чтобы возложить на «английскую олигархию» вину за заточение Наполеона в неблагополучном Лонгвуде{3145}. Лоу на третьем листе отчета вычеркнул слова: «…печень, возможно, увеличена по сравнению с обычной» (их нет в опубликованном варианте), поскольку они намекают на то, что Наполеон страдал от гепатита, а не только от рака, который его и погубил{3146}.

Это обстоятельство будоражит конспирологов, но, по сути, к делу не относится. Как выразился о состоянии желудка Наполеона Уолтер Генри, один из присутствовавших врачей,

этот орган оказался наиболее поврежденным; если точнее, он оказался совершенно изъязвленным, как пчелиные соты. Очаг болезни обнаружился именно там, где указывал Наполеон [несколько раз во время последней болезни], – в привратнике, то есть нижнем отделе желудка, у начала кишечника. Здесь я вложил палец в отверстие, сделанное язвой в желудке, но оно закончилось легкой спайкой в месте фиксации к печени{3147}.

Генри прибавил: «Как Наполеон сумел сколько-нибудь прожить с таким органом, удивительно: ни дюйма его не было здоровым»{3148}.

Пятидесятый день рождения Наполеона оказался печальным поводом, пробудившим у него ностальгию. «Мое сердце обратилось в бронзу, – говорил он. – Я никогда не был влюблен, разве что, возможно, в Жозефину, да и то слегка. И я встретил ее, когда мне было двадцать семь лет. Я был искренне привязан к Марии-Луизе»{3149}.

В январе 1821 года в бильярдной поставили качели, чтобы император мог позволить себе физические нагрузки, но он редко ими пользовался{3150}. В феврале Наполеон выбросил в окно снадобья Антомарки, его почти каждый день тошнило{3151}. Позднее в том месяце он страдал от «сухого кашля, рвоты, почти невыносимого жжения в кишечнике, общего возбуждения, тревоги и сильной жажды»{3152}. Зрелище угасания Наполеона причиняло муки окружающим. Кожа его теперь напоминала воск, и он стал похож на привидение.

17 марта 1821 года Наполеон встретился с аббатом Буонавита, посланцем кардинала Феша, и передал ему инструкции для государыни-матери и семьи. Аббата «привел в смятение вред, причиненный его чертам болезнью, и в то же время глубоко тронули его невозмутимость и смирение». Наполеон попытался сесть в экипаж с Монтолоном, но не смог и «вернулся, охваченный холодной дрожью». В окрестностях Лонгвуда кишел гнус, от которого не спасали москитные сетки{3153}. «Не кажется ли вам, что смерть станет для меня спасительным избавлением? – спросил Наполеон у Антомарки в конце марта. – Я не боюсь ее, и, хотя я не предприму ничего, чтобы ее ускорить, я не буду хвататься за соломинку»{3154}.

Лоу упорно отказывался верить, что Наполеон действительно болен, а не предается ипохондрии. Его убедил в этом английский врач Томас Арно, сказавший, что Антомарки обманывает касательно лихорадки, и еще 6 апреля объявивший, что «генерал Бонапарт не страдает никаким тяжелым недугом, а если и страдает, то скорее душевным, чем любым другим»{3155}.

Арно все же признал, что густо обросший щетиной Наполеон «ужасно» выглядит. (Его побрили два дня спустя.) Другие докладывали Лоу, что цвет лица

Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 272