– Элек, ты можешь идти ужинать, Без тебя уже справимся. Вот, занеси на мостик капитану эту бумагу, он просил. Только переоденься сначала.

Валерка поднялся в каюту, надел свежий комбез, и поднялся наверх. Впереди был огромный мост через залив из Северной Америки в Южную. Капитан разговаривал с лоцманом. На левом крыле мостика, самого борта стояла Мария, а напротив, на смотровой площадке, в двух метрах от неё – её родители и сестрёнка. Мария приглашающе махнула рукой.

– Это Валера, из Одессы. Мой лучший друг на судне. Электромеханик. Мы ещё в Лас-Пальмасе встретились.

– Я очень рада, Валерий, – произнесла элегантная моложавая креолка. – Марии нужен старший друг на пароходе. Она о Вас очень хорошо отзывается.

– Спасибо. Рад познакомиться.

– Вам нравится судно, Валерий? – спросил отец, высокий, лет пятидесяти, подтянутый шатен.

– Какой экипаж, такой и пароход. Я так думаю.

– Разумно. Рад, что вы подружились.

– Мария и сама за себя может постоять. Её уважают на судне. Она работает не хуже мужчин.

– Приятно слышать.

– Но это так, это не комплимент. Извините, мне пора, Не буду вам мешать, – сказал Валера, и двинулся на ужин.

Глава 23

Два урока в один день

– Мари, ты зачем меня позвала? – Валера был явно недоволен.

– А что? Ты разве не хотел увидеть мою маму? Или ты специально в машине прятался?

– Нет, конечно. Зачем мне прятаться? Просто… она могла обо всём догадаться.

– Я надеюсь, что догадалась. А что в этом плохого? Я тебя не стыжусь. Тебя на судне уважают. Ты классный специалист. Ты мой друг, разве нет? Разве ты прятал бы меня от своих родителей?

Как-то Мария умудрилась одним словом поставить всё с ног на голову. Или наоборот, с головы на ноги?

– Нет, конечно. Я тобой горжусь.

– Мои родители не вчера родились. И понимают, что я не могу полгода прожить среди голодных мужчин нетронутой. Это ханжество, притворяться, что так может быть. Согласен?

– Я об этом не думал. Наверное.

– Валера, будь уже мужчиной. Ты хороший парень, но тебе не хватает храбрости. Только не надо подчеркивать, что мы – пара и ласкать меня на виду у всех. Это тоже будет неправильно. Мы с тобой друзья, и веди себя естественно, как мой лучший друг. А ты иногда напоминаешь мне влюблённого школьника. И это смешно, и глупо.

– Я понял, Мария. Мне даже стыдно. Ты умная. Очень умная, правильная девушка.

– Нет, Валера, это ты – умный. А мы, женщины – мудрые. Всё очень просто. Перестань видеть во мне женщину в рабочее время. Общайся со мной, как с коллегой, как со штурманом, как с товарищем. Не надо прятаться. Веди себя естественно.

– И всё?

– И всё. А если тебе захочется переспать со мной, просто шепни мне. Я – с удовольствием, – Мария улыбнулась – если я буду выбирать мужа, то выберу похожего на тебя. Сильного, уверенного в себе профессионала. Симпатичного, умного, весёлого. Только он должен будет любить меня по-настоящему. И быть не мальчиком, а мужчиной.

Вечером Валера долго не мог уснуть, всё вспоминал этот разговор, вспоминал до последнего слова. А ведь он в самом деле прятался в машине. Ну, не совсем так, там у него работы по горло было, но мотором специально занялся, чтобы не было времени даже на минуту выйти на палубу. Он именно, что боялся взглянуть в глаза родителей Марии. Да, стыдно, что она так легко раскусила его, она, на десять лет его младше, оказалась в жизненном плане и смелее его, и мудрее. Может быть, и в школе, когда он заглядывался на Ленку, надо было побороться за своё счастье? Он сам себя посчитал младшим, невзрачным, незаметным, без колебаний признал её более интеллектуально развитой. Ну, и за что тогда она могла его полюбить? Витька хотя бы внешне выделялся – ростом, силой, хорошо одевался, имел карманные деньги. Но только сейчас, после разговора с Марией, до него дошло, что не только в тряпках и деньгах он уступил Витьке. Причём, уступил сам. Сдался без боя.

С утра, сделав обход судна, он снова занялся двигателем, а перед обедом зашёл к стармеху:

– Чиф, докладываю. Сопротивление изоляции поднялось, но всё равно низкое – девять десятых мегома. Изоляционного лака я не нашёл. Наверное, нет у нас. Что будем делать?

– Если соберём мотор, так как есть, можно будет насос включать?

– В качестве резервного, на аварийный случай, я думаю, можно. Особенно, если лаком покрыть. Но без надёжного запасного насоса опасно в океане. Да и на реверсах тоже. Надо новый двигатель покупать.

– Легко сказать. Я могу сделать заказ. Но неизвестно, найдётся ли такой точно двигатель. И даже если найдётся, то сколько за него запросят с пересылкой. И когда смогут прислать? Где мы в это время будем? Не верю я в это дело.

– А другие варианты?

– Ты говорил, сможешь перемотать мотор, так?

– Я не отказываюсь. Но только в том случае, если мне обеспечат всё по списку. В первую очередь, обмоточный провод. Диаметр я позже скажу, когда замерю.

– Решим так. Не нужно брать на себя решения, это не наша компетенция. Набросай мне черновик радиограммы, я её подработаю и пошлю суперинтенданту. Пусть у него голова болит. А двигатель собери. На всякий «пожарный» случай. Чтобы был готов к работе. И будем сами искать провод в Кальяо. На советских судах поспрашиваешь. Я тебе выделю представительские. Не возражаешь?

– С Мастером поговорите. Быстро не найду, время надо. Раньше в Кальяо часто рыбаки ремонтировались. Вот у них провод всегда был. А как приобрести?

– Ты найди сначала. Договоримся! А перемотаешь, я тебе эту работу оформлю, как экстра-джоб.

– Я и без денег перемотаю, только надо и провод, и эмаль, и лак. А я пока приспособление сделаю. И будет мотор, как новый, только дешевле.

– Ты не прав, злектришен. От честно заработанных денег не отказываются. Это пережиток социализма. Ты свой эгримент читал?

– А что это такое?

– Коллективный договор моряка, администрации компании и профсоюза. Приложение к контракту. Читал?

– Нет, только индивидуальный контракт прочёл.

– А мне кажется, что ты и его не читал. Вот скажи, с какого момента тебе деньги начисляют?

– С момента вступления на судно?

– Ты меня спрашиваешь? Читай свой контракт. В том-то и дело, что может быть по разному: и с момента прохождения границы, и даже с момента подписания контракта. Я вижу, для тебя сто