Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
осуществляет свой разум, свою волю, свое действие – причем делает это совместно с другими индивидами. А парадокс заключался в том, что философия, рожденная для осмысления жизни полиса, заняла позицию отстраненного наблюдателя за жизнью, воспевая vita contemplativa, жизнь созерцательную.В завершение рассказа об идеях Ханны Арендт хочется вспомнить об одной из добродетелей республиканской мысли – virtù, которая буквально переводится как «доблесть». В этом самом сообществе равных по правам, но не равных по происхождению человек мог достигать политических высот благодаря своим личным качествам – непреходящий образец политической культуры. Тот, кто обладает virtù, – тот виртуоз, человек, который уже видит гармоничные начала в своей деятельности, кто учреждает гармонию поэтому самим своим деятельностным присутствием. Именно в фигуре виртуоза и находит свое разрешение противоречие между созерцательной и деятельностной жизнью.
Глава 10
Симона де Бовуар
Экзистенциальная жизнь, философия и любовь Симоны де Бовуар (1906–1986) находились за пределами социальных и религиозных норм рационального западноевропейского философского сознания, быта и поведения. Сущность и существование вне традиционного повседневного сознания в «свободном браке» с Ж.-П. Сартром, который ласково по созвучию с фамилией называл ее Бобер, обращали ее к вопросу, является ли пол судьбой. Всю жизнь она оставалась красивой женщиной с утонченным вкусом, аристократическим тактом и передовыми политическими взглядами.
Жизнь Симоны де Бовуар – это постоянное создание себя, постоянное провоцирование себя экзистенциальной философией, в том числе, конечно, философией Сартра, к новым действиям. Она анализировала себя и вновь пускалась в путь. Как пишет В. Айленбергер, по итогам самоанализа Симона де Бовуар всякий раз «предписывает себе новые проекты и рутинные дела. Все что угодно, лишь бы не останавливаться. Потому что остановка означает пустоту, а пустота – это страх. В числе ее новых проектов – езда на велосипеде»[156]. Пребывание в вишистской Франции было для нее своеобразной духовной работой, как не покоряться обстоятельствам, но делать свою непокорность чем-то большим, чем просто протест. Это было то, что христианская аскетика называет памятью смертной, памятью о смерти (memento mori). «Спустя более чем десять лет философского восхождения в январе 1941 года сознание Бовуар наконец-то выходит из пещеры: солипсизм [представление о «я» как единственной достоверной реальности – О. Ш.] становится метафизической солидарностью, гедонистический нарциссизм – бесстрашным признанием того, что она вброшена в мир и является смертной среди других. У нее не было более глубоких причин и бесспорных доказательств. Но было нечто более фундаментальное: ясное сознание возможности деятельно применить новообретенную свободу. Не как муравей и не как госпожа, но как подлинно свободная личность»[157].
Литературные амбиции и страх доносов, приведших к ее увольнению из лицея в 1943 году[158], искренняя преданность Сартру и еще более искренний суд над собой мерой Сартра – вот жизнь Симоны де Бовуар в вишистской Франции. Но и после освобождения страны она прежде всего строго судила саму себя. Симону де Бовуар часто определяли как сторонницу феминизма общего толка, движения женщин против дискриминации по признаку биологического пола, против сексизма, с его признанием мнимой естественности мужского доминирования в обществе.
В поисках ответов на реальные вопросы относительно статуса женщин в обществе теоретики феминизма, не довольствуясь традиционной социальной наукой, стали формулировать свои теоретические претензии к традиционному западному знанию. Возникновение феминизма свидетельствует о преодолении барьера «естественных отношений», предельных культурных оснований, вековых традиций. Самая сильная форма власти – та, которая воспринимается как нечто естественное, данное от природы. И против этой власти выступить труднее всего.
Современный феминизм является комплексно динамичным и делится обычно на либеральный, марксистский и радикальный, но иногда выделяют и этапы его развития. Первый этап (feminist studies): начало ХХ века – конец 50-х годов. Вехой для самоопределения этого первого феминизма стал выход в 1949 году работы Симоны де Бовуар «Второй пол» с идея-ми экзистенциальной философии и неофрейдизма и подробным изложением проблемы подавления феминного в культуре. Эта книга до сих пор – одна из главных книг по вопросу: в ней Симона де Бовуар со всем интеллектуальным блеском показала, почему борьба женщин за права – это не отдельное действие, приводящее к частным политическим решениям, а постоянная вдохновенная работа. Это период борьбы за социально-экономическое и политическое равноправие женщин и мужчин, но уже на основании не просто политических и экономических требований, а освободительных идей фрейдизма и критического марксизма. Женщины в этом подходе рассматривались как объект и жертва патриархального социального порядка.
Второй этап (women’s studies), с начала 1960-х и до конца 1980-х годов – это волна усиленной критики социальной реальности, культуры, традиционной науки и состояния высшего образования. Формируется база исследовательских и учебных программ и методологий, получивших название «женских исследований» в традиционных академических социальных и гуманитарных дисциплинах: истории, философии, социологии, психологии, антропологии, экономике. Сразу отметим имя Джудит Батлер, которой посвящена глава ниже, – в гендерной теории она первой начинает применять идеи постструктурализма. Особое внимание стало уделяться «женскому опыту», личному опыту, который воссоздает женский мир как особую реальность социального бытия, всегда сталкивающегося с мужским социальным бытием. Как новаторская дисциплина, «женские исследования» ставят под вопрос основные методы и гипотезы науки Нового времени. Феминизм, в особенности американский, тяготеет к социологической объяснительной модели. Тезис Симоны де Бовуар – «женщиной не рождаются, ею становятся» и лозунг «личное есть политическое» стали ключевыми максимами (исходными тезисами) этого течения. Становятся популярными теории, в которых разрабатывались социологические подходы к человеку и знанию: неофрейдизм, функциональная социология, постмодернизм, структурная антропология, критическая теория, по-новому прочитываются работы Дж. Мида, Дж. Дьюи, Э. Дюркгейма, Г. Маркузе, Т. Куна, Ж. Деррида, Дж. Роулза.
Все сферы жизни общества, с точки зрения феминизма, – социальные институты, нормы, правила, власть, установки – пронизаны мужским господством, андроцентризмом (властью мужчин над институтами культуры). В понятие «власти» включаются такие черты, как насилие и агрессивность. Культ силы – основа власти и господства, пронизывает патриархальное мировоззрение, а через него – культуру и общество.
Принцип подавления также характерен для отношения человека и природы в ходе научного эксперимента с его грубой прагматикой (ориентацией на результат). Сила и власть мужчин постоянно утверждаются через агрессию и экспансионизм, в том числе захват колоний (ср. тезис Ф. Бэкона «Знание – сила»). Характер производства научного знания имеет маскулинный характер: используя такие понятия, как объективность, рациональность, строгость, аксиологическая нейтральность, главы научного производства отвергают феминные: интуиция, контекстуальность, чувственность. Андреа Дворкин развивает идею о мужском знании и языке. Мужской контроль тотален: от личной жизни до речевых практик в публичной сфере. Здесь феминизм сходится с экологической мыслью, требующей сохранять природу от агрессивной колонизации.
Радикальный феминизм утверждает, что угнетение женщин
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
