для себя рамках, она часто разбивала финансирование разных проектов на несколько частей платежа, включая не только приобретение драгоценностей, но и, например, покупку токарного станка для старшего внука (три части платежа).
Кроме комнатной суммы, гигантские государственные средства тратились на содержание Императорского двора. Юридически они не носили фиксированного характера и определялись волей первого лица империи. И сумма эта росла от царствования к царствованию. Во многом это связано с увеличением числа людей, которые входили в Придворный штат. Если при Анне Иоанновне на содержание Высочайшего двора тратилось по 260 000 руб. в год, то при Екатерине II уже 3 000 000 руб.
Столь серьезное финансовое давление на бюджет провоцировало накопление долгов перед поставщиками Императорского двора. В этой ситуации Екатерина II 22 декабря 1795 г. принимает решение «О составлении нового штата по Придворному ведомству»[9]. В указе констатируется, что «сверх определенной в 1789 г. на содержание Двора Нашего суммы по 3 миллиона руб., учинены тою Конторою долги более 2 миллионов простирающиеся», поэтому предлагалось: «1. Предписать Придворной конторе составить обстоятельную ведомость о долгах своих по 1 января наступающего 1796 года; 2. Подтвердить сим наистрожайше и под опасением взыскания… чтоб Придворная контора, получая исправно определенную сумму, производила верно и точно платежи частным людям за поставки и покупки и отнюдь долгов накоплять не отваживалась; 3. …составить примерный штат о числе вообще всякого рода чинов и служителей по ведомству Придворному, с назначением окладов и с особым расписанием их по комнатам… не делать ни малейших перемен; 4. …с означением какие именно столы, кому, на сколько особ и в каком количестве блюд полагается; 5. О пресечении всяких хищений и злоупотреблений, взыскивая с нерадивых…». Но со всеми долгами Императорского двора пришлось разбираться уже Павлу I.
Глава 1
Императрица Екатерина II
Начало…
Все в жизни имеет свою цену, за все сделанное и несделанное приходится платить. Имел свою цену и переворот, возведший на трон Екатерину II. И ценой этого переворота стала жизнь Петра III, как и необходимость в самое короткое время «рассчитаться» не только с соратниками, но и со всеми, кто прямо или косвенно поддержал возведение императрицы на трон.
Совершенно очевидно, что переворот, состоявшийся в июне 1762 г., имел много составляющих. Одни – искренне оскорблены примирением с Пруссией. Другие считали, что Петр III Федорович недостоин памяти великого деда. Третьи, безусловно, рассчитывали на стремительное возвышение, сопровождавшееся значительными пожалованиями, в том числе материальными. У переворота и коронации 1762 г. была основательная финансовая составляющая…
Финансовая сторона переворота 1762 года
Екатерина II, начав перехватывать рычаги власти, учитывая сложность и шаткость ситуации, немедленно начала в той или иной форме «рассчитываться» со всеми участниками переворота 28 июня 1762 г.
После переворота императрица вполне представляла, какими финансовыми ресурсами она располагает. Безусловное, ей немедленно представили данные по состоянию финансов Кабинета Е.И.В. На 4 июля 1762 г. в кассе Кабинета имелось 2 306 004 руб.[10] Именно этими средствами и воспользовалась императрица для того, чтобы «расплатиться» с соратниками по перевороту.
Тогда же Екатерина II попыталась получить сведения об общем состоянии бюджета страны. 16 августа 1762 г. в записке к генерал-прокурору А. Глебову «О прибавке известий о доходах и расходах», она констатировала: «О подушном сборе есть у меня известие, а о прочих доходах еще ничего не знаю, также и о расходах, пожалуйста, сделайте для меня ясный и краткий экстракт»[11]. Как императрица вспоминала впоследствии: «На Статс-конторе было 17 миллионов долгу. Ни единый человек в государстве не то чтоб знал, сколько в казне было дохода, ниже не ведал званий доходов разных»[12]. Далее она вспоминала: «По восшествии моем на престол, Сенат подал мне реестр доходам империи, по которому явствовало, что оных считали 16 миллионов. По прошествии 2 лет, я посадила князя Вяземского и тайного советника Мельгунова, тогдашнего президента Камер-коллегии, считать доходы. Они несколько лет считали, переписываясь раз по семи с каждым воеводою. Наконец сосчитали 28 миллионов, 12 миллионов больше, нежели Сенат видел»[13]. Подобная критическая ситуация заставила императрицу взять ситуацию в свои руки.
Отъезд Екатерины II из Петергофа в день дворцового переворота 28 июня 1762 г.
Но это стратегическая задача, которую Екатерина II в целом успешно решила за 34 года своего царствования[14], а тогда – летом 1762 г., ей необходимо было срочно решать вопросы, связанные с награждением участников переворота. Тогда, императрица, еще не наладив должный контроль и учет денежных сумм, прекрасно понимала, что при ее шатком положении рассчитаться «за услуги» следует немедленно. Точнее даже не за «услуги», а оплатить первоочередные надобности, связанные со сменой власти[15]. И ключевые личности переворота в этой ситуации часто играли роль посредников.
Важную роль в ходе переворота сыграли братья Орловы. Именно они сумели обеспечить Екатерине II не только силовую поддержку гвардейских полков, но и «решение вопроса» Петра III. Естественно, именно братья Орловы, прежде всего Григорий и Алексей, обласканы императрицей в первую очередь – это прямые денежные выплаты, недвижимость и крепостные души. Деньги участникам переворота выплачивались из различных источников, оказавшихся «под руками» Екатерины II, и, прежде всего, это деньги Кабинета Е.И.В.
В июле 1762 г. императрица распорядилась «из 60 000 руб. отложить для Орлова 3000 руб. и к нему отпустить». Конечно, это не главный «гонорар», но деньги, которые требовались Орловым для того, чтобы решать сиюминутные задачи, связанные с переходом власти. Примечательно, что денежные записки к А.В. Олсуфьеву, в которых упоминалось имя кого-либо из Орловых, императрица писала собственноручно: «…отпустить Григорию, Алексею и Федору Орлову 50 000 руб.... которые для них отложены и из которых они уже 3000 получили, а если они оные деньги… на Москве получат по их желанию» (12 августа 1762 г.).
В дни переворота Екатерину II поддержал влиятельнейший командир лейб-гвардии Измайловского полка Кирилл Григорьевич Разумовский. Знала она и о том, что Манифест о восшествии на престол напечатали в типографии Академии наук, которую также возглавлял К.Г. Разумовский: «Отослать гетману К. Разумовскому 10 000 руб.» (6 июля 1762 г.). Несколько позже императрица буквально на клочке бумаги лично пишет А.В. Олсуфьеву: «Адам Васильевич… отпустить 1000 руб. графу Кириллу Григорьевичу Разумовскому» (июль 1762 г.).
Некоторые вынужденные срочные денежные выдачи последовали и тем, кто был рядом с Петром III 28 июня 1762 г. Так, 31 июля 1762 г. императрица распорядилась выдать
