Анастас Микоян и Евгений Евтушенко в Центральном Доме литераторов. 1969 год. Фото С. Васина

Совершенно разные люди: и политики, и люди искусства, и простые люди, знавшие деда, – говорили о нем с большим уважением, вспоминали его как достойного человека, непохожего на других руководителей государства.

Мысль серьезно заняться его биографией и даже написать про него книгу пришла, когда мне исполнилось семьдесят и во время моего интервью с Володей Познером, с которым мы дружим много лет, я узнал, что какой-то деятель времен Горбачева в своей книжке назвал моего деда «инициатором сталинских репрессий». Мне было очень неприятно это слышать, но в тот момент я не был готов аргументированно возразить. Я прекрасно понимал, что он жил в страшные времена и занимал высокие посты в сталинском правительстве и это, несомненно, в той или иной степени делает его причастным к репрессиям хотя бы потому, что он не выступал против них открыто; что, пусть и вынужденно, не по своей воле, но где-то он тоже поставил свою подпись. Избежать причастности можно было только одним способом: пойти под расстрел вместе с семьей. Но для меня было очевидно, что инициатором репрессий он не был. Сталин, будучи хитрым и умным деспотичным лидером, прекрасно понимал, что все вокруг него должны быть «повязаны кровью», которую он проливал без меры. Но, если вдуматься, определенная вина лежит не только на высшем руководстве, но и на всех, кто тогда жил в СССР. Разве не виновата творческая интеллигенция, поэты, драматурги, художники и даже ученые, которые не просто молча одобряли репрессии, но и поддерживали многие жесткие меры и установки Сталина? По сути, если уж быть непримиримым, то надо признать, что в определенной степени вина лежит и на простых людях, ведь вся страна маршировала в общем строю, отдавая честь «великому кормчему», и не было ни оппозиции, ни инакомыслящих. Мне трудно сейчас понять, как народ тогда относился к массовым репрессиям. Не может быть, чтобы никто ничего не знал, ведь расстреливали и сажали в тюрьмы буквально миллионы людей. Это считалось нормальным или все-таки шептались на кухнях? Или боялись даже шептаться? Ведь известно – когда Сталин умер, плакала, без преувеличения, вся страна. Действительно ли люди так верили ему? Или лицемерили? Мне бы хотелось надеяться, что верили: невозможно представить себе такое массовое лицемерие. А значит, тогда в самом деле было очень трудно разобраться в сути происходивших страшных событий и объективно их оценить.

Стас Намин и Евгений Евтушенко в 2001 году

Посвящение внуку на книге воспоминаний А. И. Микояна

Я знал своего деда очень близко и понимал, что он был хорошим человеком. Судил об этом чисто интуитивно, так, как мы, выбирая друзей, судим о них по глазам, по поступкам. Я наблюдал деда только в домашней обстановке, но дома, в быту, жестокость и злость не могут не проявиться, если они живут в душе и в сердце.

В какой-то момент мне показалось, что если я сейчас же не займусь восстановлением доброго имени и реабилитацией моего деда, на которого в брежневскую эпоху градом посыпались обвинения, то у людей навсегда останется мнение, что он действительно был инициатором репрессий, человеком хитрым и вероломным. Сегодня мало кто знает, что всю свою долгую жизнь в руководстве страны он занимался совсем другими делами и поиск «врагов» был, что называется, «не его темой». А его темой было огромное количество масштабных созидательных государственных проектов, с которыми он успешно справлялся.

Всерьез занявшись поиском исторических документов в российских и зарубежных архивах и их изучением, я получил однозначные доказательства своей правоты, настолько однозначные, что стало ясно – тот, кто квалифицирует моего деда как инициатора репрессий и хитрого, циничного и бездушного политика, преследует некие свои интересы или имеет выгоду от подобной клеветы.

Я подумал, что помимо использования фактов из официальных источников я должен записать все, что знаю сам, видел своими глазами и слышал от очень и очень достойных людей. Я решил, что должен включить в книгу воспоминания моей мамы, которая очень хорошо знала моего деда и жила рядом с ним много лет (ей сейчас 93 года, и она недавно переиздала свою книгу воспоминаний «Своими глазами. С любовью и печалью»); попросить своих братьев, сестер и других людей, кто его хорошо знал лично, написать хоть что-то объективное или субъективное, что поможет раскрыть его личность для тех, кто его никогда не знал и может судить о нем и его роли в событиях ХХ века лишь на основании сплетен и фрагментов документов, зачастую вырванных из контекста, – или и вовсе подделок, распространяемых теми, кому по разным причинам выгодно подтасовывать историю.

Документальное воссоздание биографии А. И. Микояна – дело довольно сложное, и мы занимаемся им уже несколько лет, отдавая себе отчет, что делаем лишь первые шаги в изучении его личности и деятельности.

Особенно важно разобраться с прямыми обвинениями в его адрес, так как его однозначно позитивная деятельность по созданию и развитию отечественного пищепрома, внутренней и внешней торговли, его многолетняя дипломатическая работа и многое другое не вызывает споров даже у самых ярых его ненавистников. Нам удалось изучить и использовать в этой книге лишь часть колоссального архива, связанного с работой Микояна на разных государственных постах в течение полувека. Кроме того, огромное количество архивных материалов и в России, и за рубежом засекречено, а многое просто не сохранилось. Тем не менее, по мнению наших консультантов, некоторые исследованные и восстановленные нами исторические эпизоды, благодаря уникальным документам, историческим трудам и свидетельствам очевидцев (многие из которых публикуются впервые), раскрывают суть событий с совершенно неожиданной стороны.

Один из важных эпизодов – участие Микояна в пленуме КП(б) Армении в Ереване в сентябре 1937 года. Эта история волнует, конечно, прежде всего армян, ведь речь идет о репрессиях на их земле. Кроме того, это касается личной репутации моего деда. И мы решили выделить эту тему и отнеслись к ее изучению и раскрытию максимально серьезно и ответственно.

На основании найденных документов и фактов мы сделали реконструкцию событий – нашу версию того, что произошло в Армении 15–23 сентября 1937 года, версию, дающую ответы на огромное количество вопросов, возникающих и у профессиональных историков, и у нас с вами. В какой-то момент вдруг сложился пазл: все элементы запутанной истории